К ПРИРОДООХРАННОЙ СПЕЦИФИКЕ СТЕПЕЙ

Работа выполнена в рамках программы фундаментальных исследований ОНЗ РАН №15 «Развитие технологий мониторинга, экосистемное моделирование и прогнозирование при изучении природных ресурсов в условиях аридного климата».
Циклический характер движения энергии и вещества в биосфере детерминирует тенденцию природных экосистем, ландшафтов и отдельно взятых видов к достижению взаимной гармонии. В некоторых случаях гармонизация надорганизменных систем приводила к ускорению движения вещества в них. Считаем, что это вполне могло быть реакцией биоты на углубление континентальности характера климата и его похолодания во внутренних частях материков. Именно здесь стали формироваться одни из самых молодых экосистем планеты – степные.
Углубление континентальности климата потребовало от степных сообществ выработки специфической устойчивости к неблагоприятным внешним воздействиям, но, в то же время, отвела весьма сжатые сроки. Способом приспособления экосистем к быстрому наступлению таких условий стало формирование продуцентного звена в виде травянистой растительности, обладающей особыми свойствами. Одним из следствием этих свойств стала высокая интенсивность движения вещества в экосистеме, допускающая высокую ежегодную биопродуктивность ландшафтов.
История уже дала примеры того, что в степи можно успешно выращивать и лес, и хлеб, но исключительно при условии постоянного притока дополнительных инвестиций, обычно весьма значительных. Искусственно ускорить движение вещества в агросистемах то же возможно, однако только за счёт затрат энергии и других ресурсов. И, лишь завершённый зональный степной эталон способен существовать в семиаридных условиях неограниченно долго без дополнительных энергетических инвестиций. Однако, такой степной эталон – это не просто почвенно-ботанический резерват, а полночленная экосистема с ядром в виде системы титульных биообъектов.
Следовательно, в современных условиях ключевой природоохранной задачей является поддержание условий существования степи – удержание основных геоэкологических параметров в определённых рамках. Как и любая система, степь может существовать только в определённом диапазоне условий, при выходе за который теряет жизнеспособность и разрушается. Для степных экосистем пределами существования являются: с одной стороны, изъятие фитофагов и хищников, при котором степь неизбежно превращается в ботанический резерват перерождённого травостоя; с другой стороны, переизбыток фитофагов, вызывающий пастбищную деградацию, или распашка, заменяющая степную экосистему агроценозом.
Степные экосистемы Северной Евразии в их восточном секторе всё ещё обладают определённым потенциалом реабилитации. Независимо от его величины, его реализация в любом случае требует научно обоснованного управления. Очевидно, что восстановление любой экосистемы подразумевает реставрацию всех её звеньев. Степи России в этом отношении печально уникальны: они ещё до организации первых степных заповедников лишились своих основных фитофагов – диких копытных.
Следовательно, восстановление степных экосистем требует внесения в них диких копытных, прежде обитавших в девственных степях. Такой процесс мы предлагаем понимать как степную зоомелиорацию. Однако, в рамках действующего природоохранного законодательства подобного рода деятельность в заповедниках запрещена. То есть, в качестве степных заповедников в России могут создаваться лишь ботанические резерваты, накапливающие ветошь, которые в условиях неполночленности экосистемы систематически подвергаются пожарам и со временем перерождаются в лугово-кустарниковые сообщества. Это создаёт определённые трудности для администрирования степных заповедников и ведения на их базе научной работы. Более того, за пожары, возникшие вследствие добросовестного соблюдения администрацией заповедного режима, директора, согласно действующему законодательству, могут подвергаться административной и даже уголовной ответственности. Какое же министерство захочет впредь создавать подобные объекты экологического и правового риска?
Отсутствие степных копытных нарушает основной механизм функционирования степной экосистемы, основанный на интенсивном движении вещества и энергии. Дерновинные травы (ковыли, типчаки и т.п.) захватывают и прочно удерживают жизненное пространство, создавая ежегодную продуктивность в пределах 5-7 ц/га (в исчислении по сухой массе); травоядные (копытные, грызуны, саранчовые, и т.д.) за вегетационный период равномерно потребляют большую часть приросшей фитомассы и  немедленно возвращают продукты её переработки, легко усваивающиеся почвенной гумусопродуцирующей системой; хищники регулируют численность и возрастную структуру основных фитофагов. Копытные, с их специфическим воздействием на фитоценозы, являлись ядром всего этого механизма. Их многомиллионное поголовье, их скопления в виде крупных стад, были наиболее зрелищной демонстрацией продуктивности степей Северной Евразии.
В основе механизма функционирования степных экосистем лежит то, что доминирующие степные травы являются быстро растущими организмами, тело которых съедобно на всех этапах своего развития и даже после отмирания. Интенсивный фотосинтез позволил этим травам в максимальной степени освоить возможности климата и почв степной зоны, лежащей в рамках гидротермического коэффициента от 1.0 до 0.5. Для степных фитоценозов характерены активные сезонные изменения в широком диапазоне и, в то же время, стабильная на протяжении многих лет фитоценологическая основа. Ещё одна особенность степи как системы в норме – это ежегодное обновление надземной фитомассы в сочетании с быстрой переработкой её прироста консументами. Следовательно, природоохранная деятельность, защищающая степь от поедания прироста растительной массы, противоречит норме существования степи как системы.
Как было отмечено выше, природа, развивая высокоскоростной и мобильный механизм оборота вещества и энергии, породила диких степных копытных – уникальных приспособленных к климатическим условиям степной зоны фитофагов, способных одновременно и на масштабную стадную концентрацию, и на длительные сезонные миграции. Степные травы выработали устойчивость к вытаптыванию, позволяющую копытным формировать экологически безопасную и в то же время высокую концентрацию их биомассы на единицу площади пастбища. Так, согласно расчётам, для питания одной условной головы копытных необходимо 7-9 га пастбищ, что разрешает плотность популяции 125 гол. на 1000 га.
Считается, что открытость ландшафтов степей в сочетании с их высокой продуктивностью породили колыбель человеческого разума. Правда, подросшее дитя грассландов, набравшись силёнок, на сегодня почти полностью уничтожило природные условия своего рождения. Неопровержимым фактом является практически полное уничтожение в степях Северной Евразии зональных степных эталонов и диких степных копытных, прежде всего, тарпана и лошади Пржевальского.
Общеизвестно, что российское природоохранное движение выросло из охраны стратегически важных лесов. Естественно, на природоохранном законодательстве не мог не сказаться тот факт, что территориальная охрана степей никогда не была представлена такой развитой сетью, таким научным обеспечением и общественной поддержкой как охрана лесов. В России, леса и сегодня – наиболее приоритетный объект охраны природы.  
Исходя из этого развивается природоохранное законодательство. Как иллюстрацию приоритета охраны лесов можно привести тот факт, что все национальные парки страны подчинены лесному ведомству. Что ожидает степной национальный парк в лесном ведомстве?
Считаем, что по своей природе леса являются гораздо более консервативными системами, чем степи. Отметим так же, что деревья пропускают через себя вещество и энергию гораздо медленнее трав. Кроме того, надземная часть деревьев растёт десятки и сотни лет, во многом поэтому лес выглядит грандиознее и продуктивнее степи. Действительно, высокобонитетный древостой в 100 раз выше степного травостоя, но всё это 30-35метровое великолепие формировалось десятки, а то и сотни лет. При этом, ежегодный прирост потенциально поедаемой зелёной массы травы, листьев и хвои весьма скромен.
Интенсивный прирост древесной массы прекращается уже в возрасте, получившем название возраста технической спелости. Для лиственных пород это 30-40 лет, а для более древних хвойных пород – вдвое больше. В данном случае, чем древнее растение, тем медленнее процесс его развития и, соответственно, обмена веществ и энергии. Например, если листва обновляется ежегодно, то хвоя -раз в 4-5 лет. Более того! Колючесть и специфический химический состав хвои способствовали тому, что за десятки миллионов лет эволюции на неё так и не нашлось массового потребителя, подобного копытным как потребителям травянистой степной фитомассы. Не нашлось в средних широтах такого рода потребителя и для листвы. Простой пример: лось, живой символ русской тайги, среди лесников считается вредителем лесных культур и подроста. Спелую хвою и шишки лось практически не ест, предпочитая молодые побеги мелколиственных и хвойных пород, а такой пищи в зрелом лесу очень мало. Кстати, все попытки одомашнить лося сталкивались с острой проблемой заготовки для него веточного корма в лесу, которая оказалась непосильной.
Как ни странно это кажется на первый взгляд, спелые и старовозрастные леса известны как малопродуктивные охотугодья. Средние по качеству старые и средневозрастные леса с развитым подростом сосны и осины обеспечивают оптимальную плотность для лося в количестве лишь 7 гол. на 1000 га. При более высокой плотности наблюдается так называемый «лесной перевыпас», лесники бьют тревогу, лишних лосей срочно отстреливают. Несложные математические вычисления показывают, что даже не самая продуктивная типчаково-ковыльная степь способна на той же площади прокормить в 18 раз больше диких копытных, чем лес.
С этих позиций степи выглядят неизмеримо активнее лесов по продукции безболезненно изымаемой фитомассы. Степная растительность быстро отдаёт свой надземный прирост, существующий в поедаемой форме, в то время как древостой, в основном, накапливает свой прирост в непоедаемой или труднопоедаемой форме. С этих позиций, лесная экосистема пассивнее степной. Поэтому традиционная для России идея заповедности по принципу «руками не трогать!» оказалась сообразна лесной экосистеме, ориентированной на длительное накопление вещества в виде надземной фитомассы. Действующее природоохранное законодательство, особенно в сфере территориальной охраны биоразнообразия, отражает именно эту идею, поэтому наиболее адекватно интересам сохранения именно лесов. Идея культовой, абсолютной заповедности, в наибольшей степени подходит именно для лесов.
С сохранением степей всё по-другому. Первые степные заповедники создавались уже после практически полного уничтожения диких степных копытных, то есть, в условиях невозможности охраны полночленной степной экосистемы. Поэтому с применимостью идеи абсолютной заповедности степей можно согласиться либо при искусственном восполнении экологической роли диких копытных (сенокосооборот с обязательной компенсацией потерь вещества, щадящий пастбищный режим), либо при реинтродукции этих животных на отдельные наиболее репрезентативные участки. С позиций охраны природы, приципиальное различие между лесом и степью заключается в том, что для леса важно долговременно сохранять как лесообразующую среду, так и её надземную фитопродукцию – древесину на корню. Более того, основным критерием обоснованности заповедания леса выступает именно существование старовозрастных массивов, состоящих из деревьев перестойного возраста. Напротив, для степи наиболее важно сохраться образующую её среду, в частности твёрдость почв – целинность, и подземую фитомассу. В то же время, ежегодную надземную фитопродукцию необходимо ежегодно изымать с возвратом продуктов её переработки.
Практика природоохранного движения последнего десятилетия говорит о том, что несколько регионов России, прежде всего Оренбургская область, готовы для осуществления проектов восстановления ресурсов степных копытных. Однако, существующее природоохранное законодательство не способствует такого рода инициативам. Действующие законы пока отстают от научных достижений в области охраны степной природы. В рамках действующего законодательства возможно, но крайне трудно эффективно восстанавливать степные биоресурсы. Традиционно для России, инициативы по сохранению степных экосистем исходят снизу, от научных или общественных организаций, а задача государственных структур, в зависимости от интенсивности лоббирования проблемы, адекватно реагировать, в том числе и в сфере законотворчества. К сказанному следует добавить, что деятельность в сфере воспроизводства степных биоресурсов законодательно не запрещена, то есть, на этот вид деятельности право имеется, но собственно деятельность не поддерживается, особенно в сфере полувольного разведения диких животных.
Необходимо узаконить новую форму территориальной охраны биоразнообразия, ориентированную на степные экосистемы. По сути, она должна быть не столько природоохранной в традиционном понимании этого слова, сколько средосохраняющей и средовосстанавливающей. То есть, должна быть гибкой, допускающей активное управление функционированием экосистемы. Прежде всего, по принципу действия эта форма должна быть ресурсовоспроизводящей. В неприкосновенности должна быть лишь средообразующая функция – целинность участка, а воспроизводимые ресурсы диких животных могут активно использоваться для расселения. Такая форма охраны займёт промежуточное положение между заповедником и заказником. От заповедного подхода  берётся основное условие: сохранение целинности участка, а от заказника – допустимость управления экосистемами и хозяйственной деятельности ресурсовосстановительного характера.
Одной из таких форм охраны степей, на наш взгляд, может стать парк-биостанция, для чего на региональном уровне неоходимо принять соответствующие законодательные акты. Считаем, что степной парк-биостанция должен представлять собой нефрагментированный компактный массив наиболее типичного степного ландшафта площадью не менее 10000 га, на котором производится активная экспериментальная научная деятельность, направленная на изучение, сохранение и восстановление целостности степных экосистем и последующего распространения титульных степных биообъектов. Кроме того, парк-биостанция предполагает деятельность в области экологического просвещения, может функционировать как объект экотуризма, в том числе международного. Территория парка может находиться как в государственной собственности, так и в собственности иной формы, включая различные варианты совладения.
В этой связи, считаем целесообразным предложить разработку следующих законодательных инициатив. Региональным законом предусмотреть форму территориальной охраны ландшафтного и биологического разнообразия, ориентированную на приоритет сохранения среды, воспроизводящей титульные биодоминанты (парки-биостанции, зоо-и фотопромышленные кампании, и т.д.). Внести дополнения в закон РФ «О животном мире» и проект закона РФ «Об охоте и охотничьем хозяйстве», регламентирующие статус зоокультуры и механизмы зоомелиораций.
Отдельно хотим отметить, что в связи с непредсказуемыми изменениями климата, богарное земледелие на южной периферии степной полосы РФ, по казахстанской границе, станет ещё рискованнее. Современный процесс трансформации пахотных угодий, как стихийный, так и управляемый, примет необратимый характер. На месте оставленной пашни даже без участия человека со временем возникнут вторичные степи – продуктивные пастбища. Для их наиболее рационального освоения потребуется законодательная регламентация. Исходя из этого предлагаем разработать и принять закон РФ «О степных пастбищах», так называемый «степной кодекс», о котором в степеведческих кругах говорится уже давно.
По нашему мнению, осуществление изложенных выше инициатив будет способствовать реальному эффективному восстановлению степных биоресурсов, особенно в тех регионах, где для этого существуют реальные предпосылки.