КУЛЬТУРНЫЙ СЛЕД СТАРООБРЯДЧЕСТВА НА ТЕРРИТОРИИ СРЕДНЕГО И ЮЖНОГО УРАЛА
CULTURAL TRACE OLD BELIEVERS IN TERRITORY MIDDLE AND SOUTHERN URAL
И.А. Подосенова, О.В. Попова
I.A.Podosenova, O.V.Popova
Оренбургский государственный университет
(Проспект Победы, 13, 460018, г. Оренбург, Россия)
Orenburg State University
(p. Pobeda, 13, 460018, Orenburg, Russia)
e-mail: podosenova@mrc.osu.ru, popovaov20101979@mail.ru
В статье анализируются последствия переселения старообрядцев из Центральной России и Поволжья на территорию Среднего и Южного Урала. Раскрывается роль старообрядчества в формировании особого культурного ландшафта рассматриваемых территорий.
In article consequences of resettlement of Old Believers from the Central Russia and the Volga region on territory of middle and southern Ural are analyzed. The role of old believers in the special cultural landscape of considered territories is reveals.
Согласно взглядам сторонников евразийского движения, на территории Евразии в ходе ее тысячелетней истории сформировалась особая евразийская нация. Народы Евразии явились творцами особой культуры – евразийской, соизмеримой по своему мировому значению с культурами Запада и Востока, но имеющей свое значение. В результате чего здесь сформировалось особое культурное пространство, объединяющее в себе черты как запада, так и востока.
Территория Среднего и Южного Урала, в силу своего географического положения являет собой типичное евразийское пространство.
Особое влияние на формирование этого многонационального культурного пространства в свое время оказали и старообрядцы.
Территория Среднего и Южного Урала в силу своей отдаленности от центральных российских губерний, а также из-за наличия определенных природно-географических условий (труднодоступные горы и густые леса), представлялась удобной для заселения скрывавшимся от гонений старообрядцам. Малая плотность населения и неосвоенные земельные просторы, дающие возможность для хозяйственной деятельности, также усиливали для них привлекательность этого региона. В этой связи репрессивные меры, предпринимаемые государством по отношению к крупным старообрядческим центрам, вызывали приток беглых раскольников на Урал.
Старообрядцы оказали большое влияние и на хозяйственную освоенность территории Урала. Распространение старообрядчества на Среднем и Южном Урале еще при Петре Первом было тесным образом связано с развитием здесь горнозаводской промышленности. В 1702 г. Петр передал казенный завод в руки тульского промышленника Никиты Демидова, который, хотя официально и не был старовером, но тем не менее широко поддерживал староверческие центры на Выге и на Волге и принимал в качестве руководителей – «технократов» своих предприятий исключительно староверов. Другие заводы на Урале тоже принимали в качестве как директоров и технократов горного и металлургического дела почти исключительно староверов [1]. Владельцы заводов, заинтересованные в дешевой рабочей силе, смотрели сквозь пальцы на конфессиональную принадлежность своих рабочих.
Таким образом, основные кадры уральских заводов в значительной степени сформировались из старообрядцев. Они дали также немало новаторов-изобретателей, среди них – механики Нижнетагильских заводов, строители паровых машин и создатели первого российского паровоза отец и сын Черепановы. Уральские староверы имели отношение и к изобретению русского самовара. Чай с XVII в. начал поступать на Урал из Китая. Именно сочетание китайского чая и уральской меди привело к появлению самовара, который родился именно здесь, а не в Туле. Первое упоминание самовара содержится в списке изъятого на Екатеринбургской таможне и датируется 1740-м г. А самовар тот был Иргинского завода, состоящего почти полностью из беглых раскольников. Именно мастера, привезенные Н. Демидовым с Урала в Тулу, открыли в середине XVIII в. первые самоварные мастерские.
Соединение традиционного бытового уклада и нового характера труда на металлургических предприятиях, крепостного права и рыночных отношений, проживание в крупных, часто с многотысячным смешанным населением заводских поселках, породили самобытное мироощущение, сам феномен художественной культуры края. Одним из проявлений этой культуры стала местная старообрядческая иконопись второй половины XVIII – начала XX вв. (Невьянская икона). От Невьянского завода – первой горной «столицы» Демидовых и духовного центра уральского старообрядчества – она получила название «невьянская школа». Иконописцы, писавшие в «невьянской» манере, работали на многих других заводах и в городах, и не только в Невьянске.
Параллельно с иконами создавалась книжная миниатюра старообрядческих рукописей. Очевидной является тесная взаимосвязь уральской старообрядческой иконописи и возникшей одновременно с ней горнозаводской художественной росписи по дереву и по металлу. На горных заводах получило распространение художественное шитье, особенно славились местные ризы к иконам, выполненные с использованием уральских полудрагоценных и поделочных камней. Женщины в семьях иконописцев из поколения в поколение низали бисерные ризы к иконам, исполняемым в семейной мастерской на заказ.
Кроме иконописи большое развитие на Урале получила культовая меднолитая пластика [2].
Одним из первых оценил колоссальный потенциал старообрядчества на Урале В.Н. Татищев. Он отмечал: «Ежели оных выслать – то, конечно, заводов содержать некем, ибо там при многих мануфактурах... почитая всеми харчами и потребностями, торгуют олончане, туляки и керженцы – все раскольники».
Крупными центрами старообрядчества на Южном Урале стали Каслинский и Кыштымский заводы. Хотя многие заводы Урала выпускали чугунные хозяйственные изделия (печные дверки, котлы, жаровни, решетки, скамейки), именно в cтарообрядческих Каслях во второй половине ХIХ в. произошел взлет уникального по художественной ценности искусства чугунного литья. Успех этот был синтезом высочайшего знания западноевропейского искусства и филигранного, виртуозного владения литейным делом местных уральских мастеров – потомственных заводских рабочих, обладавших достоинством, терпеливостью и кропотливостью на каждом этапе процесса.
Серии «По Уралу» молодого скульптора и талантливого художника Николая Романовича Баха (1853-1885) считаются одними из самых замечательных по передаче колорита и настроения уральских пейзажей. Он подготовил к массовому тиражированию десятки моделей классиков скульптуры, включая работы отца – знаменитого анималиста Романа Ивановича Баха.
Талант рабочих-старообрядцев ярко проявился в самобытных авторских произведениях, которые охотно принимались к производству руководством Кыштымского горного округа. Мастера отливали изделия не только на религиозные сюжеты, но и на бытовые.
Среди старообрядцев, работающих на заводах Кыштымского горного округа, особое место занимает Павел Михайлович Карпинский, горный инженер, в 1887-1903 гг. управитель Кыштымского горного округа. При нем в 1896 г. было получено право изображения государственного герба на продукции заводов Кыштымского горного округа. Карпинский организовал обучение скульпторов, формовщиков и литейщиков; открыл в Кыштыме первую на Урале школу для обучения детей рабочих художественному литью, токарному и фрезерному делу, двуклассное мужское училище, четырехклассную женскую прогимназию. С его именем связано создание знаменитого чугунного павильона, получившего золотую медаль на Всемирной выставке в Париже [3].
Среди уральских купцов-старообрядцев имелись высокообразованные люди, не жалевшие денег на меценатство. В Верхотурье славился клан купцов Поповых, перебравшихся сюда из Новгорода. Торговля их простиралась на весь приуральский, прикамский и припечорский края, на все заводы Горного ведомства. Многочисленные перекупщики Поповых продавали их товары на Ирбитской, Макарьевской и Кяхтинской ярмарках, в Москве, Архангельске, Петербурге и других городах. У Поповых имелись также обширные кожевенные заводы. Они лично содействовали развитию в крае кустарно-декоративных промыслов и ремесел [4].
Идеи старообрядчества на уральских землях особо поддерживались оренбургскими и уральскими казаками. «Старая вера», по мнению С. Зеньковского, на Урале распространилась с берегов Волги, где «твердо укрепилась в сердцах и душах местных казаков...» [1].
В частности, наибольшее распространение староверие получило среди казаков Яицкого (Уральского) войска, и к 1901 г. число старообрядцев здесь составило 63346 (50%). Первое поселение, возникшее на Яике (Урале), было казачье, которое впоследствии получает название Кош-Яик. Ядром первого населения были казаки-старообрядцы. Староверие здесь не было явлением, занесенным извне, а существовало изначально, как органическая форма религиозного миросозерцания казаков [5]. Статистические сводки за 1840 г. фиксировали наличие более 30000 раскольников в 126 казачьих поселениях Уральской области (станицах, форпостах, уметах и хуторах). Наибольшее число их приходилось на города Уральск (6465) и Гурьев (1433), Сакмарскую станицу (2275), форпосты Рубежный (765), Генварцовский (699), Крупнозерный (681), Иртецкий (561), Круглый (405), крепость Сахарную (501) [6].
По своей сути казачество представляло собой своеобразное религиозное братство, «которое устроив свою жизнь на строго религиозных началах, крепко берегло свободу и неприкосновенность своей веры».
Яицкие казаки, соседствуя с иноверцами, смогли сохранить на протяжении нескольких столетий веру своих предков, отвергая все новшества, могущие повредить их религии. Дореволюционные историки считают, что такое сильное влияние старообрядческих идей на мировоззрение казаков объясняется низким уровнем образования, сделав «религиозные понятия уральцев грубыми, затмив природный ум их множеством нелепых понятий и обрядов».
Распространенное в уральском войске «религиозное своеволие» привело к тому, что уральские раскольники были убеждены в непогрешимости своего дела и впоследствии своей автономной религиозной иерархии. Важное замечание делает Изюмов А.И., определяя уральское казачество как особую этническую область, где старообрядчество было одним из главных составляющих ее культурных элементов. Представляет интерес мнение о том, что уральские казаки-староверы – «это те же самые казаки, но иной закваски», по большей части «это нравственные отверженники общества, отщипенцы, не имеющие доброй христианской нравственности...» [7].
Оренбургское казачье войско по численности старообрядцев уступало Яицкому, к 1901 г. число староверов здесь составляло 18341 (4,6%) [5]. Образовано оно было Указами Военной коллегии 1748 г. и 1755 г., это и было важным отличием его от Уральского войска, так как создано решением верховной власти, а не путем «беглой вольницы», что впоследствии и предопределило неусыпный контроль и регламентирование всех сфер жизни и деятельности казачьей общины.
Вместе с передвижением казаков-старообрядцев на новые земли распространялось и их вероучение. В многочисленных записках о состоянии «раскола» в Оренбургской губернии, встречаются замечания о времени и причинах его появления: «Поповцы, преимущественно казаки, в Сакмарскую пришли во время заселения их станицы из Уральска; в Рассыпную раскольников переселили в XVIII столетии с Дона за возмущение; из донских раскольников поселились в Буранной и других местах по р.Илеку». «В ст. Гирьялъской и Ильинской раскольники появились со времени образования станиц из Самарской губернии». «В Преображенской и Александровской волостях (Троицкий уезд. – Е.Д.) раскол занесен от казаков Сакмарской станицы Уральского казачьего войска, когда крестьяне отлучались в Сакмарск под видом работ» [6].
Старообрядцы-переселенцы перенесли на землю Оренбуржья вековой опыт земледелия российского Нечерноземья, Поволжья, Украины. Русские крестьяне смогли адаптировать в местных климатических условиях такие зерновые культуры, как рожь, овес, ячмень, гречиху, просо. В степной зоне выращивались яровые и озимые сорта пшеницы. В течение всего XVIII в. В Оренбургской губернии посевы ржи превышали посевы пшеницы. В XIХ в. с притоком населения, увеличением спроса на пшеницу со стороны казахов посевы ее стали занимать важное место в зерновом клине. Оренбургская пшеница стала поставляться на продажу за пределы региона – в Самару, Симбирск, Казань, Пермь, горные заводы Урала, европейскую часть России [8].
Таким образом, старообрядчество внесло значительный вклад в формирование культурного пространства Среднего и Южного Урала.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: