ВКЛАД ОРЕНБУРГСКИХ КАЗАКОВ В ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ АЗИИ
«Вообще по многолетнему своему опыту могу свидетельствовать, что наши солдаты и казаки – это идеальные для трудных и рискованных путешествий люди: они смелы, выносливы, неприхотливы и легко дисциплинируются, кроме того, из тех же казаков выходят хорошие препараторы и сносные переводчики». Эти слова принадлежат знаменитому русскому исследователю Центральной Азии Н.М. Пржевальскому [9].
Заслуги оренбургских и уральских казаков в деле изучения и освоения Азии – огромны. Все азиатские экспедиции конца XVIII–XIX вв.: научные, военные, дипломатические, торговые сопровождались и охранялись казаками, поскольку были не только полны тяжелой работы и лишений, но и опасны для жизни. Примером такой опасной экспедиции может служить топографическая экспедиция в Киргизскую степь под руководством инженер-поручиков Артюхова и Тафаева в 1812 году. К отчету экспедиции приложен рапорт командира конвоя казачьего офицера Таксонова, в котором говорится, что казачьему конвою пришлось вести боевые действия против кочевников для спасения экспедиции и для обеспечения условий ее работы: «16 числа минувшего июля переправясь на левый берег Кара-Тургай со вверенным мне эскортом, остановился для ночлега… Храня строго осторожность, лагерь всю ночь стоял в ружье… 17 июля ордынцы преградили путь и подожгли степь». До 14 часов шли переговоры. «В 2 часа пополудни толпы киргизцев до 2000 человек бросились на наш лагерь: одни поскакали с левого фланга и старались зажечь степь, другие стреляли из винтовок, часть бросилась на табун, который был загражден водою. Неистовые были встречены ружейным огнем…» [2]. Только военная выучка казаков и уважение ордынцев к хорунжему Оренбургского казачьего войска Ахмаметьеву, который вел переговоры от имени экспедиции, дали возможность выполнить поставленные задачи.
На сегодняшний день появились публикации по вопросам англо-русско-афганского разграничения 1894–1896 гг. Публикации основаны как на английских, так и на русских документах. Это была тяжелейшая экспедиция и по своим задачам, и по тем географическим исследованиям, которые приходилось производить русским и англичанам. В 1895 году эту экспедицию посетил знаменитый шведский путешественник Свен Гедин. Из его книги стало известно, что эскорт русских состоял из 40 оренбургских казаков, которыми командовал капитан генерального штаба Скерский (позднее командир 6-го Оренбургского полка). [6]
В 1829 году Оренбург посетил великий Александр Гумбольдт. Находившийся в то время в Оренбурге Томаш Зан представил ему казака Ивана Корина. В письме к министру финансов Е.Б. Канкрину А. Гумбольдт так описал эту встречу: «Мы провели время самым поучительным образом среди коллекций одного молодого казака Ивана Корина, бедного, но талантливого молодого человека, который приобрел себе сочинения Кювье, Латрейля и других» [8]. Сопровождавший А. Гумбольдта профессор Х.Г. Эринберг очень высоко оценил, собранный казаком Кориным гербарий местных растений.
В результате ходатайства Александра Гумбольдта перед властями, оренбургский казак Иван Корин был принят в Санкт-Петербургский университет. По окончании его стажировался в Дерпте и Берлине, работал в Императорском Ботаническом саду [7].
Иногда казачьи имена прочно связывались с именами знаменитых ученых, изучавших Азию, и занимали свое место в науке, правда, как правило, скромное. Навсегда связано имя казачьего урядника, а затем хорунжего Оренбургского казачьего войска Григория Александровича Масленникова с именем замечательного путешественника и ученого Григория Силыча Карелина.
Григорий Масленников, после окончания уездного училища в Уфе, был направлен в начале 30-х годов XIX века к профессору Э. Эверсманну в Казань для обучения чучельному мастерству. Эта профессия и определила его дальнейшую судьбу.
Весной 1832 года стартовала знаменитая Каспийская экспедиция, возглавляемая Г.С. Карелиным. Необходимо отметить, что эта экспедиция была осуществлена при экономической и организационной поддержке Уральского казачьего войска. Сохранились «именные списки» и ведомости, из которых следует, что среди участников Каспийского похода было: обер-офицеров – 2; урядников – 4; казаков – 144. Все суда для экспедиции были подготовлены уральскими казаками [3].
В этой экспедиции Г.С. Карелин заметил и по достоинству оценил старания и мастерство юного оренбургского казака Григория Масленникова. В отчете генерал-губернатору П.П. Сухтелену о достижениях, возглавляемой им экспедиции, Г.С. Карелин отдельно выделил список «Чучела птиц и зверьков, набитых казаком Г.С. Масленниковым» и попросил наградить юного казака подарком [4].
В 1838 году Г.С. Карелин убеждает Императорское Московское общество испытателей природы обратиться к Оренбургскому военному губернатору В.А. Перовскому с просьбой «о прикомандировании урядника казачьего войска Григория Масленникова к коллежскому ассесору Карелину для путешествия по берегам Персии». В обращении Московского общества отмечается, что Г.С. Карелин «весьма хвалит казака за исправность и надежность» [5].
В 1839–1842 гг. Г.А. Масленников вместе с Г.С. Карелиным путешествует «по Алтайским и Саянским горам», и снова заслуживает высокой оценки и похвалы в рапорте ученого на имя Оренбургского военного губернатора В.А. Обручева [1].
Николай Алексеевич Северцов – знаменитый ученый и путешественник в 1865–1868 гг. возглавлял Туркестанскую ученую экспедицию. И как при Г.С. Карелине был казак Григорий Масленников, так и при Н.А. Северцове был оренбургский казак Иван Скорняков: «Для собирания естественно-исторических коллекций был назначен мне в помощники И.И. Скорняков. Офицер Оренбургского казачьего войска, который с ранней молодости собирал животных, растения и минералы для Оренбургского музея, в 1864 году пошел к Туркестану с генералом Веревкиным и в июле был прикомандирован ко мне» [10]. Позднее Н.А. Северцов включил в экспедицию и других казаков, занимавшихся охотой и препарированием животных: Терентьева, Пушева, Чадова, Гутова. Ученый был весьма доволен их работой.
В 1868 году, по окончании экспедиции Н.А. Северцова И.И. Скорняков оказывается в туркестанской экспедиции другого неутомимого исследователя Азии А.П. Федченко. В 1869 году он не смог отправиться в Туркестан по болезни, что очень огорчило Алексея Павловича Федченко: «И.И. Скорнякова, так много и с таким знанием дела помогавшего мне в первый год путешествия, в1869 году не было уже в Туркестанском крае: болезнь задержала его на родине в Оренбурге, и я не могу не высказать здесь своих сожалений по поводу того, сколько неудобств пришлось мне испытать вследствие этого в оба последующих года. В нем я имел отличного помощника относительно всевозможных наблюдений, собирателя точного и усердного, искусного препаратора, стрелка без промаха. Надеюсь, мне извинят это невольное отступление, вызванное желанием высказать, насколько изучение Туркестана обязано трудам простого оренбургского казака, тем более что лицо, заменившее его при мне, заставляло, при сравнении так часто и с таким невольным сожалением вспоминать Ивана Ивановича» [11].
В путешествиях по Азии казаки могли все: быть проводниками, переводчиками, носильщиками, охранниками, чучельниками и т.д. Со временем властями и организаторами экспедиций в Азию это стало восприниматься как должное. Казаков стали «одалживать» иностранным экспедициям. Так в январе 1898 года трое оренбургских казаков Николай Петров, Хафиз Япиев и Гатулла Койбагаров получили приказ сопровождать научную экспедицию немецких ученых Гольдерера и Футтера, которые к казакам стали относиться как к рабам, и, в конце концов, бросили их в Китае без средств к существованию. Казаков ожидала гибель, но на помощь пришли китайцы. Выражая праведный гнев Оренбургского казачьего войска, войсковой старшина М.Л. Юдин вопрошал: «Нас здесь удивляет одно: почему мы, русские, стали так любезны и заботливы по отношению к иностранным путешественникам, что с полной готовностью предоставляем им воинский конвой во время путешествия по чужим для нас владениям. Делается ли такая любезность другими государствами по отношению к русским исследователям, ну, хоть, например, в Индии что ли или в Африке? Или это только мы так подобострастно услужливы? Почему же? Уж, не по тому ли, что у нас есть такое дешевое войско, как казаки, которых можно совать во всякие дыры? А ведь не грех бы их пожалеть, поберечь: пригодятся для своих нужд, для более важных целей, чем охрана караванов чуждых ученых, чем денщичья служба у иностранцев» [12].
Книги и старые архивные дела навечно запечатлели на своих страницах негромкие, но полные тяжелого труда, риска и лишений дела оренбургских казаков во имя исследования новых земель, во имя науки. Имя этим делам – подвиг. Кто мог более казаков соответствовать таким тяжелым задачам как открытие и освоение новых территорий? Никто!
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 1156.
2. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 2318.
3. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3590.
4. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3590.
5. ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 4755.
6. Гедин С. В сердце Азии. Памир – Тибет – Восточный Туркестан. Т. 2. – СПб, 1899. – С. 16–20.
7. Грицкевич В.П. От Немана к берегам Тихого океана. – Минск, 1986. – С. 114.
8. Павлов Н.В. Г.С. Карелин (1801–1872) и его воспитанник и друг И.П. Кирилов (1801–1842). – М., 1940. – С. 8.
9. Пржевальский Н.М. От Кяхты на истоки Желтой реки, исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима. – СПБ, 1888. – С. 6–7.
10. Северцов Н.А. Путешествие по Туркестанскому краю. – СПб, 1873. – С. 64.
11. Федченко А. П. Путешествие в Туркестан. – М., 1950. – С. 188–189.
12. Юдин М.Л. Невольные путешественники // Исторический вестник. – 1901. – № 9. – С. 941–942.
В.М. Капустина