ВТОРОЙ «ЗАКАТ» КАРГАЛОВ. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ЭТАП ЭКСПЛУАТАЦИИ РУДНИКОВ В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Последние десятилетия XIX в. стали для Каргалинского горно-металлургического центра (ГМЦ) временем неуклонного снижения производства и закрытия практически всех медеплавильных заводов. Закономерный финал был уже близок. Ни один из «каргалинских» заводов так и не смог до конца оправиться от кризиса, вызванного отменой крепостного права 1861 г.
В конце 60-х гг. XIX в. крупнейшие из «каргалинских» заводов наследников М.В. Пашкова – Воскресенский и Преображенский – оказались в тяжелейшем кризисе, а после 1867 г. оба попали в дворянскую опеку [7, с. 153; 15, с. 392]. В 1870 г. заводы выставляются на торги. Несмотря на труднейшее экономическое положение, они быстро попали в поле зрения английского капитала. Англичане, помня о былой славе «пашковской меди», с помощью модернизации производства надеялись получать прибыль, экспортируя медь военным заводам Западной Европы. Уже в августе 1870 г. оба завода проданы. Воскресенский завод с землями и рудниками компания «Брогден, Лоббок и К°» купила у Опекунского Управления над имуществом генерал-лейтенанта М.В. Пашкова за 850 тыс. руб. серебром [9, с. 260.]. Преображенский завод с лесной и каргалинской рудной дачами приобретают английские предприниматели А. Брогден и В. Ланкастер, последний в 1871 г. продает свою долю Ф. Бомонту и В. Лоббоку. На базе Воскресенского и Преображенского заводов совладельцы организовали акционерную компанию «Российская медь» и в 1872 г. возобновили производство [8, с. 24]. Это был первый случай проникновения английского акционерного капитала на Урал [5; 13]. «Российская медь» перерабатывала руды из каргалинских дач Преображенского завода, более богатые содержанием меди. Новые владельцы модернизировали производство: на Каргалинских рудниках установили сильные паровые машины, ввели механический подъем, насосы, проложили рельсовые пути для откатки руды и т.д.
На Воскресенском заводе англичанам временно удалось поднять добычу медной руды. Так, ее добыча на Каргалинских рудниках с 1870 г. по 1874 г. выросла в более чем 2,5 раза с 184,9 тыс. до 521,8 тыс. пудов в год. Выплавка меди поднялась с 1871 г. по 1880 г. с 7354 до 19260 пудов в год. Однако в середине 80-х гг. английская компания сама оказалась в тяжелом финансовом положении, выплавка меди стала падать, снизившись до 3 тыс. пудов в год. Англичане пытались компенсировать затраты на производство восстановлением форм внеэкономического принуждения горняков, но все эти начинания ограничились массовым спаиванием рабочих [12, с. 208]. Убедившись в неудаче своего хозяйствования (англичане жаловались на высокие размеры зарплаты рабочим, возраставшие налоги, истощение рудников и т.п.), компания в 1891 г. продала Воскресенский завод В.А. Пашкову, племяннику М.В. Пашкова. В.А Пашков попытался возродить и расширить производство. Ему удалось увеличить объемы добычи медной руды на Каргалинских рудниках (1893 г. – 802 тыс. пудов), выплавка меди поднялась до 10-15 тыс. пудов в год. Однако из-за низкой рентабельности производства и истощения рудников, неблагоприятного состояния рыночной конъюнктуры на медном рынке в 1895 г. завод встал, медеплавильное производство на нем прекращено [7, с. 154]. Преображенский завод в условиях затянувшегося кризиса русской медной промышленности также не приносил большой прибыли «Российской меди». Осенью 1880 г. из-за неурожая резко повысились цены на извоз и заработная плата рабочих, благодаря чему завод стал нерентабельным. Одновременно оказались сорванными добыча и доставка медной руды. В этих условиях английская компания отказалась от дальнейшей эксплуатации завода. В 90-х гг. XIX в. заводское имение перешло в другие руки, а после 1908 г. завод был окончательно закрыт [15, с. 393].
Из всех «каргалинских» предприятий дольше всех просуществовал Верхоторский завод В.А. Пашкова, оставшийся последним заводом, разрабатывающим медистые песчаники Каргалов в начале XX в. [9, с. 114]. В 1881 г. завод имел 7 действующих и 325 недействующих рудников, на работах было занято до 900 человек. В 1888 г. на 24 рудниках (28 действующих шахт и штолен) было добыто 613,8 тыс. пудов руды, переработано 333,2 тыс. пудов руды с содержанием 4,2 пуда меди в 100 пудов руды, выплавлено 14,1 тыс. пудов меди. Среднегодовая выплавка меди в 1871-1880 гг. – 7820 пудов, в 1881–1890 гг. – 9813 пудов, но это было в 1,6–2 раза меньше, чем в дореформенный период в 1851-1860 гг. На работах было занято до 3 тысяч рабочих. Медь реализовывалась в Екатеринбурге и Москве, частично – в Средней Азии. Однако продажа меди не приносила заводовладельцу значительной прибыли, поскольку она поглощалась ростом накладных расходов. В конце XIX – начале XX вв. завод оказался в тяжелейшем финансовом положении, но, тем не менее, смог снова поднять выплавку меди в 90-е гг. XIX в. до 18–19 тыс. пудов, а в 1903 г. дал рекордную для завода выплавку – 27492 пуда. Правда, после этого производительность завода опять пошла на убыль, в 1908 г. выплавлено 17 тыс. пудов, в 1912 г. – только 4 тыс. пудов. В 1913 г., из-за полного истощения рудников, Верхоторский завод был окончательно закрыт [6, с. 144].
Интересную информацию о последних годах функционирования «пашковских рудников» на Каргалах приводит оренбургский краевед А.З. Зенов. В 1965 г., им по инициативе известного геолога, палеонтолога и писателя-фантаста И.А. Ефремова, составлен и пройден туристический маршрут, получивший название по рассказу И.А. Ефремова – «Путями старых горняков» [10]. По ходу маршрута А.З. Зенов познакомился в разных селах с несколькими бывшими каргалинскими рудокопами и записал их воспоминания. В с. Владимировка записан рассказ И.П. Каратаева (1886 г. рождения). Он, как и его отец, в молодости добывал руду – работал на Кузьминских шахтах, потом на Березовских, принадлежавших В.А. Пашкову. «Когда было мне 15 лет, я уже возил руду на лошадях в Воскресенку. Наберем, бывало, продуктов питания на 2 недели, лошадь подкормим, сани подправим, погрузим руды пудов 20-30, и целый обоз отправляется в Верхотор. Это около Уфы. Там завод стоял. По одному не ездили – дороги плохие. Я возил руду только зимой, летом возили только те, у кого нет земли. Ох, и мученья же примешь: особенно плохо, когда метель поднимается. Сено барское выдавали в Богородске, Воскресенске. Там стоял Пашковский кордон, покупали сено за 12 копеек пуд. Кормежка своя. Приедем рваные, обросшие. Пойдем в контору, сдадим документы. За каждый пуд 10 копеек платили… Жили пашковские «рудаши» в бараках. Построят барак около шахты, возьмет управляющий уголек да проведет по земляному полу черту. – Вот семья Каратаевых, – три шага пройдет, – а вот семья Демоновых. А в каждой семье по 8-10 душ. Глубина карьеров у нас была небольшая – 12-15 аршин. Освещение лучевое и свечевое. В этих шахтах были подвалы по 40-45 аршин… А когда началась война в 1914 г., то нас сразу взяли, барские сынки откупились… После фронта снова возил руду на Белоречку, а оттуда – готовую медь возил в Уфу. В таких слитках. Большие шахты были. Спустишься и можно целую неделю бродить и ползать под землей. Придем в Бурьянах, а выходим то в Горном, то в Андреевке. Куда хочешь, туда и иди. Да, должна еще шахта быть вот здесь около села. Выходишь в Березняк – 7 км от нас. … Добыча была у нас до 1916 года. А, почуяв недоброе, Пашков через управляющего приказал завалить все шахты, особенно глубокие, где много руды. Только мы тоже догадались. Не стали засыпать: может быть, пригодятся…» [11, с. 25–26].
Другой рассказ записан А.З. Зеновым в с. Комиссарово со слов Д.К. Ракова, который в возрасте 11 лет в 1900 г. пошел работать к А.К. Хренову (описан в рассказе И.А. Ефремова [10]), горному инженеру по добыче медной руды: «Сначала работал в кузнице около горна, ковал кайла, точил кирки, лопаты. Потом приняли машинистом… Отец работал на шахтах, да умер еще в молодых годах… Условия работы в шахтах были очень тяжелые. Сырость, холод. А одежда – холщовая длинная рубаха и такие же штаны. Был в шахтах, ходил к друзьям проведывать, а сейчас шахты все завалены. Возили руду на Усольский завод [Богоявленский завод Пашкова – А.Р.] за Стерлитамаком. Самая глубокая шахта у нас считалась Покровская – 90 сажень. Жили сначала в бараках семьями около шахт, вдали от воды и конторы. Воду брали чаще в шахтах. Людей опускали в тех деревянных бадьях, в которых поднимали руду. Большой вал крутят за ручки двое. Одна бадья опускается в шахту, а другая поднимается наверх…» [11, с. 34].
В исчезнувшем ныне, но еще существовавшем в 1965 г., поселке «пашковских» горнорабочих Горный, А.З. Зеновым записан рассказ П.М. Горбунова: «Я и моя жена – потомственные рудаши, мой отец Матвей Петрович Горбунов работать стал сразу забойщиком с 13 лет. Его научил отец работать кайлом, когда он приносил в шахту пищу. Дед мой Петр был прислан с семьей еще давно. Знаю только, что он еще говорил отцу, что работал в 1840 году. Его родители были крепостные. Привезли их из Уфимской губернии. Учиться мне не пришлось ни одного дня до революции. Некогда, помогал отцу. Отец целыми неделями не выходил из шахты. Особенно трудно приходилось, когда искали руду. Совсем обносится, семья живет щавелем да просом. Хлеб имел тот, кто выращивал. Кайло я еще поднимал с трудом, а вот в бадью грузил руду еще маленьким. Так и вырос в забое с отцом. Принесешь поесть, останешься на день. Часов тогда не было, а в шахте темно. Лучины и свечи были в чашках с залитым жиром. Выйдешь наверх, а там опять ночь. Наверно, от этого отец и умер в 49 лет. Семья была большая. Кормильцев лишних не было, а ртов хватало. Сам хозяин Пашков жил в Петербурге… Всеми делами ведал управляющий – англичанин Абен [Аббей – А.Р.] Иван Васильевич... За погрузку одного воза руды платили пять копеек. Штабели руды сложены были около каждой шахты. Для погрузки приглашались совсем еще дети. Тогда не спрашивали, сколько тебе лет. Поднимаешь лопату – ты работник… Жили мы в бараках – казармах. Просто из горбылей сарай длинный-длинный. Тросточкой отметил Абен каждому «квартиру». Живи, как знаешь. Со временем сами перегородили, сложили печки и обмазали потеплее. Стали жить… Много было казарм вокруг шахт. Казармы на Покровских рудниках назывались – Покровские. Были Васильевские, Кузьминские, Уральские, Власовские. Мы, это наша семья, работали на Кузьминских рудниках… В виду горной твердой породы обвалы были, но очень редко, и несчастные случаи бывали разве только с пьяными. Помню, было два обвала. Это по рассказам старожилов в 1807 и 1840 годах. В наше время были тоже обвалы – в 1904 и в 1914 гг. Но без жертв. Образовались выработки, как отец говорил, когда еще орда жила. Ордынцы строили в шахтах столы, скамейки, широкие скамейки, на этих скамейках каменных и спали, в штольнях и жили. В наше-то время (это в 1900 г.) жили уже лучше. Хоть казармы были… При Пашкове работа оплачивалась по 7 руб. 50 коп. в месяц рудашам. Одежда – холщевая рубаха, свои домотканые штаны да лапти, подковыренные кожей, чтобы не промокали. Носят одежду до тех пор, пока с плеч сама не сползет от пота … Некоторые [шахты] работали до 1916 года. В 1916 году только Кузьминские, самые богатые разработки работали. Потом пришел приказ завалить все выработки, все глубокие шахты. Но мы тоже не лыком шиты: знали, чего хотят от нас. Нашего управляющего словно ветром сдуло. Мы его с тех пор и не видали…» [11, с. 39-43].
Так выглядела жизнь на Каргалинских рудниках в последние годы функционирования «пашковских» заводов. Как видно из воспоминаний старых горнорабочих «технология» производства во многом осталась на уровне «чудских рудокопов» позднего бронзового века. Переписка Окружного инженера Оренбургского горного округа пестрит сообщениями о несчастных случаях – увечьях и гибели рабочих [1–3 и др.]. Официальной датой окончания разработки рудников считается 1913 г., когда последние горные отводы были сданы их владельцами в казну [4, лл. 114–115 об.]. Эта же дата значится в статистическом сборнике Горного департамента [14, С. 151.]. У А.З. Зенова, со слов нескольких старых горнорабочих, приводится другая дата – 1916 г. [11, с. 43].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. ГАОО, ф. 156, оп. 1, д. 1899.
2. ГАОО, ф. 156, оп. 1, д. 1904.
3. ГАОО, ф. 156, оп. 1, д. 1906.
4. ГАОО, ф. 156, оп. 2, д. 262.
5. Буранов Ю.А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала (1861-1917). – М.: Наука, 1982. – 260 с.
6. Гаврилов Д.В., Микитюк В.П. Верхоторский медеплавильный завод // Металлургические заводы Урала XVII-XX вв: Энцикл. / Гл. ред. акад. РАН В.В. Алексеев. – Екатеринбург, 2001. – С. 143–144.
7. Гаврилов Д.В., Микитюк В.П. Воскресенский медеплавильный завод // Металлургические заводы Урала XVII-XX вв: Энцикл. / Гл. ред. акад. РАН В.В. Алексеев. – Екатеринбург, 2001. – С. 152–154.
8. Горные заводы, рудники и месторождения полезных ископаемых в Уфимской губернии. – Уфа: Изд-во Уфимской губ. земской управы, 1898. – 340 с.
9. Гудков Г.Ф., Гудкова З.И. Из истории южноуральских горных заводов XVIII-XIX веков. Историко-краеведческие очерки. Часть I. – Уфа: Башкир. кн. изд-во, 1985. – 424 c.
10. Ефремов И.А. Путями старых горняков // Бухта радужных струй. Научно-фантастические рассказы. – М., 1959. – С. 192–223.
11. Зенов А.З. Путями старых горняков. Описание туристического похода школьников совхоза им. Карла Маркса Александровского района Оренбургской области, проведенного летом 1965 г. / Архив школьного музея средней школы № 18 г. Оренбурга. – 88 с.
12. Из истории Урала. Урал с древнейших времен до 1917 года: Сб. док. и материалов. – Свердловск, 1971. – 222 с.
13. Молчанов А.В., Рябуха А.С. Английские акционерные общества в медеплавильной промышленности Южного Урала в дореволюционное время // XV Уральские Бирюковские чтения. Южный Урал: История и современность: Сб. науч. ст.– Челябинск, 2004. – Вып. II. – С. 532–537.
14. Общий обзор главных отраслей горной и горнозаводской промышленности. – Пг.: Тип. И. Флейтмана, 1915. – 354 с.
15. Хохолев Д.Е. Преображенский (Зилаирский, Салаирский) медеплавильный завод // Металлургические заводы Урала XVII–XX вв: Энцикл. / Гл. ред. акад. РАН В.В. Алексеев. – Екатеринбург, 2001. – С. 391–393.

А.С. Рябуха