ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ СТЕПЕЙ СЕВЕРНОЙ ЕВРАЗИИ

Степи Северной Евразии – это мощный сгусток, «пучок» ярких и запоминающихся, природных и историко-культурных архетипов, знаков, символов и стереотипов. Среди них – представления о почти безграничной шири и просторах, континентальности степных климатов, безлюдии и слабой освоенности, величии кочевых империй гуннов, тюрков и монголов, тысячелетних курганах, каменных бабах и рунических письменах, стертых веками забвения трансконтинентальных торговых путях, богатстве и красоте природного мира степей, всемирной значимости степного наследия для большинства культур и цивилизаций Земли. При этом можно сказать, что именно образы степей Северной Евразии часто выступают в большинстве современных гуманитарных и гуманитарно-географических дискурсов как образы-архетипы степей вообще; где бы не выделялись, описывались и/или изучались различные типы степей или степные ландшафты – будь то в Африке, Америке или Австралии – практически любая точка зрения опирается на важные сравнения и аналогии со степями Северной Евразии.
Географические образы степей Северной Евразии актуализируются и осмысляются как система взаимосвязанных знаков, символов и стереотипов, ориентированных на  конкретные природные и историко-культурные локусы, которые могут быть интерпретированы как евразийское и всемирное историко-культурное наследие. Следует подчеркнуть, что такие локусы могут существовать и рассматриваться как ментально-географические феномены, чьи физические (природные и ландшафтные) границы являются весьма условными. Именно так, например, может рассматриваться в образно-географическом ключе Половецкая степь, чьи знаки, символы и стереотипы могут быть примерно локализованы в современном российском Черноземье, на юге России и Украины, однако сами по себе географические образы Половецкой степи представляют условную образно-географическую карту, состоящую из отдельных взаимосвязанных знаково-символических элементов – курганы, ковыль, каменные бабы, «Слово о полку Игореве», древний Киев, хан Кончак, половецкие вежи, Владимир Мономах, битва на Калке, князь Игорь, кочевники, Северский Донец, Днепр, Дон и т.д.
Оригинальное моделирование географических образов степей Северной Евразии может способствовать расширению и углублению поля возможных интерпретаций понятия природного и историко-культурного наследия. Сравнительная редкость сохранившихся до наших дней четко локализованных памятников материальной культуры на степных территориях в силу известной политической эфемерности кочевых империй и специфики их хозяйственного освоения степей, фрагментарность дошедших до настоящего времени соответствующих памятников нематериальной, духовной культуры обязывают исследователя занимать более гибкую, как бы расширенную когнитивную позицию, предполагающую осмысление степного наследия как «нечеткое образное множество» уже известных артефактов, историко-культурных описаний и отдельных жестко зафиксированных физическими границами историко-культурных локусов. Несомненно, что приоритетами в данном случае будут обладать, скорее всего, археологические памятники, эталонные участки классических степных ландшафтов (сохранившихся, восстановившихся вследствие угасания хозяйственного освоения или, что более вероятно, восстановленных в результате природоохранной деятельности – например, в природных заповедниках) и наиболее известные и обладающие художественной или научной выразительностью «степные тексты» (например, описание оренбургских степей П. Рычкова, знаменитые художественные описания степей Гоголя, Чехова, Платонова и других писателей; живописные произведения Павла Кузнецова или фильмы, в которых яркое выражение получили степные ландшафты – например, фильм Никиты Михалкова «Урга»).
Определенные конфигурации и формы репрезентации степного наследия Северной Евразии во многом зависят от соответствующих образно-географических интерпретаций Наследие степей вообще, взятое в неком абстрактном смысле оказывается ускользающей, «убегающей» категорией, что определяется не только уже отмеченными историко-культурными обстоятельствами развития степных культур и цивилизаций, а, возможно, и особой «образогенностью», образной силой самого понятия и феномена степей. Географические образы степей могут концентрировать, сосредотачивать в себе мощные представления о Востоке и восточных цивилизациях, о кочевом происхождении всех практически без исключения человеческих культур, о безусловной важности экологических воззрений на окружающий мир, о широких, вольных и безграничных степных пространствах, являющихся как бы метагеографическим «резервом», запасом любой крупного и саморефлексирующего культурного сообщества. В этом, широком образно-географическом смысле понятие и образ историко-культурного наследия онтологически можно интерпретировать и как степное или образно-степное.