ЗАСУХИ В ЮЖНОЙ РОССИИ И «СТЕПНОЙ ВОПРОС» В КОНЦЕ XIX В.
«Степной вопрос» возник в первой половине XIX в., когда путешествующий по южнорусским степям натуралист, описывая своеобразные степные ландшафты, пытался объяснить, почему здесь нет деревьев, как образовались черноземные почвы. В последней трети XIX в. «степной вопрос» включал в себя целый комплекс фундаментальных и прикладных проблем: происхождение и распределение растительности, древность степных ландшафтов, изменение климата за историческое время, возможность создания искусственных лесонасаждений, улучшение с их помощью условий для сельского хозяйства. Надо отметить, что исключительно климатические объяснения причин географического распределения растительности к 1870-м гг. уже совершенно не устраивали ботаников. Например, А.Н. Бекетов в предисловии к собственному переводу труда А. Гризебаха писал, что в этой книге «всего ценнее не климатические соображения, а именно топография растений, т.к. хотя главные черты климата не извращены, но недостаток данных вовлекает Гризебаха нередко в теоретические соображения, не всегда дающие верные результаты» [2]. Основное внимание ботанико-географы того времени уделяли истории и «топографии» растительности.
В конце XIX века в степях Южной России происходили регулярные катастрофические засухи. Засухи и неурожаи случались, разумеется, и раньше. Помощь пострадавшим сводилась, как правило, к спасению голодающих, но мало кто пытался изменить способы ведения хозяйства, чтобы избежать этих неурожаев. Исключения были столь редки, что на общую картину почти не влияли. В России на сельское хозяйство долго смотрели скорее как на традиционное ремесло, чем на «наукоемкую технологию». Даже люди науки зачастую считали, что в земледелии «всевозможные случайности и частности не могут быть предусмотрены; о них каждый хозяин должен судить уже сам» [5]. В Европе же эти «случайности и частности» на опытных сельско- и лесохозяйственных станциях исследовали ведущие ученые того времени – физиологи растений, химики, метеорологи и пр.
В XIX в. и в Европе, и в России широко распространилось мнение, согласно которому для сельского хозяйства выгодно лесонасаждение (а истребление лесов наоборот вызывает негативные последствия). Некоторые ученые относились к этому мнению с изрядной долей скепсиса. Другие приписывали лесу чуть ли не волшебные свойства: привлекать осадки, поднимать уровень грунтовых вод, защищать посевы от иссушающих ветров, сокращать почвенную эрозию (обзоры дискуссий о роли леса см., например, в работах П.А. Костычева [4], И.А. Федосеева [6]). Существование в черноземной зоне в прошлом огромных лесных массивов такими авторами почти не ставилось под сомнение, а современный сухой климат объяснялся как раз тем, что леса здесь были истреблены. Соответственно, проблема искусственного лесонасаждения становилась в глазах многих почти исключительно делом капиталовложений. Если найдутся деньги для посадки деревьев, то степь вскоре превратится в цветущий сад. На фоне того, как мало внимания (и денег) землевладельцы уделяли улучшениям в своем хозяйстве (к примеру, считалось, что удобрения на черноземе не понадобятся еще века), лесомелиорацию почти единогласно признавали «страхованием от неурожаев» [4].
Однако на практике все оказалось не так просто. Деревья в степи расти не хотели. Они требовали постоянного дорогостоящего ухода, а во многих случаях просто засыхали. Про Велико-Анадольское лесничество (созданное в Екатеринославской губ. в 1843 г.) Г.Н. Высоцкий сказал: «грандиозный … ненаучно поставленный опыт, давший … большей частью отрицательные результаты» [1]. После реформ 1860-х годов помещики и правительство лишились дармовой рабочей силы, необходимой им для лесоразведения, а крестьяне, хоть и знали, что лес сдерживает рост оврагов, все равно не горели желанием его сажать. Кто-то боялся дополнительных налогов, кто-то – что леса станут рассадником вредных насекомых и грызунов, а в большинстве случаев просто подозрительно относились к чему-то новому, тем более что это новое требовало активной деятельности.
Экстенсивный способ ведения хозяйства вызывал все более мощную почвенную эрозию. Слишком короткие сроки перелогов не спасали от вредителей и сорняков. Урожай сам-три не считался плохим даже для чернозема. Титул «житница России» для многих мест Черноземья в конце XIX века можно было считать только издевкой (см. например, рецензию Г.А. Кожевникова [3]). В 1870-х годах крестьяне довольно активно переселяются из степей Новороссии, хотя их массовое земледельческое освоение началось не ранее 1830-х гг. При этом даже в 1890 г. очень немногие земства имели в своем распоряжении агрономов.
Регулярные неурожаи и высказывания ученых о том, что наука может и должна помочь сельскому хозяйству, привели, наконец, власть имущих к осознанию необходимости организации «агрономической помощи», которая должна была осуществляться на основе исследований местных естественноисторических условий.
После катастрофических засух 1873 и 1875 гг., когда в печати в очередной раз широко обсуждались причины засух, Императорское Вольное экономическое общество (тоже не в первый раз) решило заняться их изучением. Естественноисторическое исследование черноземной области было поручено В.В. Докучаеву. С решения этой «прикладной» задачи и начались его работы, ставшие фундаментом генетического почвоведения и методов комплексного исследования естественно-исторических условий данной местности. Позднее, благодаря тому, что его метод оказался столь успешным, в аналогичных исследованиях приняли участие новые лица, необязательно прямо связанные с В.В. Докучаевым. Эти работы спонсировали различные ведомства и организации – земства, Лесной департамент, Департамент земледелия, Общества естествоиспытателей при университетах, региональные Общества сельского хозяйства. Так, с 1884 г. в Нижегородской экспедиции Докучаева студенты кафедры ботаники А.Н. Бекетова, в числе которых был А.Н. Краснов, изучали растительность губернии. Границу леса и степи в восточной части Европейской России исследовал С.И. Коржинский. Агроном А.А. Измаильский в Полтавской губернии выяснял (при поддержке Докучаева) годовое изменение влажности почвы под естественным растительным покровом, а также обрабатываемой почвы. В Великом Анадоле изучал лесные культуры Г.Н. Высоцкий. Возникает и постепенно расширяется сеть опытных сельскохозяйственных станций, полей и опытных лесничеств, которые используют результаты этих наблюдений, ставят «вегетационные» эксперименты.
К началу XX в. почвенно-ботанические, климатические и гидрологические исследования, а также опыты степного лесоразведения показали что, во-первых, лес в степной полосе растет только при определенных условиях рельефа и микроклимата; во-вторых, лес обладает далеко не всеми теми волшебными свойствами, которые ему приписывались. Наблюдения за влажностью почвы (сначала в Западной Европе, а потом в России) показали, что лес расходует довольно много воды, может иссушать почву и понижать уровень грунтовых вод. Метеорологи обнаружили, что лес не может притягивать осадки, а сравнительно большое их количество под защитой полога леса объяснялось тем, что на открытом пространстве осадки выдувались из дождемеров. Теоретически, лесная растительность должна делать климат страны (а скорее материка) более влажным, но практически это осуществимо только при увеличении общей доли лесистости до нескольких десятков процентов. Даже со снегозадержанием оказалось все не так просто – в определенных условиях сугробы могут оказывать неблагоприятное влияние и на растения, и на структуру почвы.
Разумеется, немедленно нашлись деятели, которые заявили, что лесоистребление – объективный процесс, который сопровождает экономическое развитие страны, и вреда от этого большого нет (см., например, брошюру М.А. Энгельгардта [7]). Со стороны ученых, грамотных чиновников и общественных деятелей эти данные потребовали более серьезной организации исследований и практических работ. Так, Высоцкий, несмотря на скептическое отношение к попыткам создания лесных массивов на плакорах степной полосы, считал очень полезным создание защитных лесных полос, небольших рощ на склонах рек, балок и оврагов, лесопосадок для закрепления летучих песков. Многие ученые (А.А. Измаильский, И.К. Пачоский, Г.Н. Высоцкий и др.) на основании наблюдений и экспериментов продемонстрировали, как естественная растительность обеспечивает защиту почвы от эрозии, посевов – от иссушающих ветров.
Конец XIX в. можно считать временем зарождения русской геоботаники и фитосоциологии и, пожалуй, главная проблема, благодаря которой происходит ее становление – это «степной вопрос». При его обсуждении разными специалистами (и любителями) выдвигались различные гипотезы, более или менее обоснованные. Между ними шла полемика, причем один зачастую не слышал аргументы другого, и тем более далеко не всегда хотел экспериментально проверять собственные, казалось бы, вполне логичные построения. Дискуссию запутывала неустановившаяся терминология – еще не было таких принципиальных понятий как плакор, микроклимат, лесостепь. При этом проблемы теоретической науки тесно переплетались с потребностями русского сельского хозяйства. Вопрос о прошлом степной и лесостепной полосы не был исключительно теоретической проблемой ботанической географии, он был тесно связан с возможностями лесомелиорации в степной зоне.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Высоцкий Г.Н. О научных исследованиях, касающихся степного лесоразведения: Краткий отчет Лесному департаменту заведующего Мариупольским опытным лесничеством // Лесн. журн. – 1901. – № 2. – С. 231–259.
2. Гризебах А. Растительность земного шара согласно климатическому ее распределению. – СПб., 1874. – XII+575 с.
3. Кожевников Г.А. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Т. 2. Среднерусская черноземная область. // Естествознание и география. – 1902. – Вып. 9-10. – С. 139-142. – Рец. на кн.
4. Костычев П.А. Способствует ли разведение лесов уничтожению засух // Отечественные записки. – 1876. – № 3. – Отд. 2. – С. 1–33.
5. Костычев П.А. О борьбе с засухами в черноземной области. – СПб.: Изд. Девриена, 1893. – 83 с.
6. Федосеев И.А. К истории дискуссии о гидрологической и климатической роли леса // ИИЕТ: Третья науч. конф. аспирантов и младших научн. Сотр: Сб. докл. – М., 1957. – С. 94–110.
7. Энгельгардт М.А. Леса и климат. Разбор легенды о вредном влиянии лесоистребления. – СПб., 1902.
А.А. Федотова