УДК 902/904

DOI: 10.24412/cl-36359-2021-541-547

СТЕПИ ЕВРАЗИИ КАК ПРОСТРАНСТВО НАЧАЛА ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ В IV-III ТЫС. ДО Н.Э.

EURASIAN STEPPES AS A SPACE FOR EMERGING CIVILIZATIONAL FORMATION IN THE 4th–3rd MILLENNIA BC

А.И. Мартынов¹, Р.Д. Мещерский²

А.I. Martynov¹, R.D. Meshchersky²

Кемеровский государственный университет, Кемерово, Россия

Kemerovo State University, Kemerovo, Russia

E-mail: ¹prof_martynov@mail.ru, ²romanmesherskiy@gmail.com

Аннотация. В статье впервые рассматривается роль степного пространства Евразии как естественноисторическая основа возникновения производящего хозяйства в палеометаллический период в IV-III тыс. до нашей эры. Основываясь на цивилизационном методологическом подходе, авторы делают вывод, что именно здесь в энеолите началась революция перехода от присваивающего к производящему хозяйству в форме подвижного скотоводства, что совпало с самыми ранними случаями погребений умерших в скорченном положении, окрашенных охрой, в могильных ямах под насыпями курганов.

Ключевые слова: степи Евразии, цивилизационное развитие, энеолит, подвижное скотоводство, курганы.

Abstract. The article pioneers to examine the role of the Eurasian steppe space as a natural and historical basis for the producing economy emergence in the Paleometal age in the 4^th–3^rd millennia BC. Based on civilizational methodological approach the authors conclude that it was the area where the revolution in economy in the form of nomadic herding started during the Eneolithic, which coincided with earliest cases of contracted burials sprinkled with ocher in pits under the mounds in this area.

Keywords: steppes of Eurasia, civilizational development, Eneolithic, nomadic herding, burial mounds.

Статья посвящена проблемам цивилизационного развития в степях восточной части Евразии. Основная цель исследования – показать, как естественные условия степного евразийского пространства оказали влияние на историческое развитие в период перехода от присваивающего к производящему хозяйству в IV – начале III тыс. до н. э., то есть, в начале палеометаллического периода. Переход в степях восточной Евразии к производящему хозяйству в виде подвижного экстенсивного скотоводства мы рассматриваем как второй этап так называемой «неолитической революции», обоснованный английским археологом Г. Чайлдом. Особенностью второго этапа революции производящего хозяйства стало распространение культуры земледелия и скотоводства как главных основ прогресса на территории Южной Европы в форме земледелия и домашнего скотоводства, и на территорию степной Евразии в форме распространения подвижного скотоводства.

Изменение базовых основ хозяйственной деятельности в степном евразийском поясе мы рассматриваем как крупнейшее в древности событие евразийской истории, которое явилось началом цивилизационного развития в восточной части Евразии. При этом надо иметь в виду, что базовой основой начала цивилизационного развития всегда является наличие производящего хозяйства у населения той или иной территории.

В статье впервые применяется новый методологический прием, основанный не на традиционном для российской исторической науки формационном объяснении истории, а на методологии цивилизационного развития истории и закона влияния природной среды на исторические процессы, включая формирование особенностей материальной, духовной, бытовой культуры и общественных отношений.

В работе использованы обширные материалы исследований археологических памятников в конце XIX – начале XXI вв., источники собственных многолетних археологических исследований одного из авторов (А.И. Мартынова) в Южной Сибири; отечественная и зарубежная научная литература по энеолиту, бронзовому и раннему железному периодам; применение новых методологических приемов исследования, в частности, теории естественного цивилизационного развития отдельных территорий. Методологически раскрыта связь начала цивилизационного развития с революцией перехода к производящему хозяйству, положившей начало в степях накоплению собственных ценностей в области хозяйственной деятельности, развитию древнего ремесла, бытовой культуры, изменению в мировоззрении и духовной культуре.

В целях нашего исследования важно обозначить территорию евразийского степного пространства. Степной пояс Евразии, как известно, сформировался в раннем голоцене в северной части евразийского материка от нижнего Приднепровья, северного и восточного Причерноморья, степного Крыма и Приазовья на западе до степных территорий Центральной Азии на востоке. Севернее простиралась зона лесной Евразии, а лесостепь играла роль естественной границы между основными природными зонами. Она проходила по Восточной Европе и Северной Азии на уровне современных городов: Воронеж, Саратов, Курган, немного южнее Томска и Красноярска. Южная граница проходила по горным системам Северного Кавказа, Тянь-Шаня, Саяно-Алтая. В рамках естественных границ огромного евразийского пространства сформировались степи нижнего Приднепровья, Приазовья, степные пространства по Дону, степи между Волгой и Южным Уралом и степные пространства Западной Сибири (Кулунда и Бараба). Далее на восток степи Хакасии, юга Красноярского края, Забайкалья и Монголии (Ордос). Степи разные: черноземные степи с хорошим травянистым покровом; засушливые степи Заволжья; полупустынные и пустынные территории Казахстана; горные и межгорные долины, обрамляющие степной евразийский пояс с юга.

Мы не случайно обращаем внимание на территорию исследования, ее природные особенности в той мере, в какой это необходимо в целях нашего исторического исследования. Степи и горные долины были важным определяющим фактором начала развития скотоводства и как следствие начала цивилизационных процессов на пространстве степей и горных долин восточной части Евразии. В современном состоянии эта степная территория восточной Украины, огромное степное пространство юга Европейской и Азиатской России, вся территория Республики Казахстан, горные территории Киргизии, Таджикистана, Синьцзян-Уйгурского автономного района западного Китая, западная и центральной часть современной Монголии.

Эта территория хорошо маркируется наличием огромного количества курганов. Курганы везде. Их множество, они разные, как совсем маленькие, почти незаметные на поверхности земли, и грандиозные высокие сооружения из земли и камней, содержащие тысячи кубических метров строительных материалов – своего рода степные пирамиды. Сравнения с египетскими пирамидами не случайны, степные курганы и египетские пирамиды – погребальные памятники, они составляют единое целое с ландшафтом, являясь его частью, несут в себе исторические и культурные ценности прошлого. Вопрос в том, - когда они появились в степях и горных долинах, с какими событиями связано их появление? Это важнейший вопрос истории региона.

Современной археологией накоплено большое количество источников, позволяющих обратить внимание на значительные исторические события, проходившие на территории европейских степей в начале палеометаллической эпохи в IV тыс. до н. э. Обратим внимание на одновременное, в рамках одного-двух столетий IV тыс. до н. э., появления в степях трех исторически важных событий: курганных захоронений, возникновение экстенсивного подвижного скотоводства, начала горного дела и металлургии. Эти новации привели к радикальным изменениям на пространстве евразийского степного пояса. Появление в степях курганов с типичными для энеолита и раннего бронзового периода скорченными погребениями умерших, окрашенных охрой, с керамическими сосудами яйцевидной формы, костями домашних животных от положенных с погребенными кусков мяса – было совершенно новым обрядом, неизвестным в неолите.

В отечественной науке на появление курганных захоронений в степях в начале прошлого века, в 1915 году, обратил внимание В.А. Городцов [1]. Вслед за ним С.А. Теплоухов в 1920-е годы неоднократно обращал внимание на курганные культуры Южной Сибири [8]. Однако в то время факту появления в степях и предгорьях курганных захоронений не придали особого исторического значения, и рассматривалось это явление как факт эволюционного развития истории.

Рассматривая революцию производящего хозяйства, необходимо обратить внимание на историческую ситуацию, сложившуюся в период неолита и в начале перехода к палеометаллической эпохе в Евразии. Надо отметить, что так называемая «неолитическая революция» производящего хозяйства по Г. Чайлду началась действительно в неолите на ограниченной территории Передней Азии [16]. Этот вопрос настолько принципиальный в объяснении истории как процесса развития, что не случайно, в рамках данного вопроса, современная наука делит археологические периоды на два основных этапа – древность и цивилизационное развитие. Поселения первых земледельцев действительно относятся к неолиту, они, как известно, расположены на территории Передней Азии, южной Турции и западного Ирана, где известны древнейшие поселения земледельцев: Иерихон, Джармо, Хасуна, Убейда Чатал-Хююк и поселения древнейших земледельцев на иранском плоскогорье [4]. Западнее появляются земледельческие поселения в дельте Нила, а на востоке – в низовьях Хуанхэ в Китае [6]. Начальный период цивилизационного развития закончился, как известно, образованием древнейших государств в конце IV – начале III тыс. до н. э., – шумерская, древнеегипетская, древнекитайская и индоиранская цивилизации [3].

Согласно действиям естественноисторических законов: закона распространения новаций и закона влияния природной среды, возникнув в неолите, древнейшие цивилизации расширяли свое влияние, охватывая бассейны Средиземного моря, территории Балкан и юг Европы, а к северу – Закавказье и юг Средней Азии. Джейтунская неолитическая культура самая северная и самая древняя на пространстве древнейшего производящего неолита [5].

Необходимо отметить еще одну очень важную особенность, которая заключается в том, что абсолютно все археологические памятники представлены в большинстве своем многослойными поселениями земледельцев. Основным в деятельности населения было получение продукции земледелия. Скотоводство и охота, как правило, играли второстепенную роль [11].

В энеолите революция производящего хозяйства успешно расширяла свое влияние на территорию северных Балкан и западного Причерноморья, что проявилось в земледельческой культуре Триполье-Кукутени, памятники которой охватывают север Балкан, и на восток – в западную часть Украины и Молдавию [14]. Возникла естественноисторическая граница по Днепру. Она формировалась изначально природным фактором. К востоку от Приднепровья начиналась обширная степная зона, в которой возник совершенно другой тип производящего хозяйства, основанный на подвижном скотоводстве. [10]. Определяющую роль в этом процессе сыграл природный фактор. Степные территории не представляли в то время интереса для развития земледельческой культуры.

Распространение в IV тыс. до н. э. курганных захоронений, не характерных для неолита, свидетельствовало о начале новой эпохи на пространстве от восточного Причерноморья, Приазовья и на восток по евразийскому степному поясу до горных долин Саяно-Алтая и Монголии.

Самым большим событием надо признать колоссальное расширение зоны производящего хозяйства, охватывающего пространство центральной и восточной части Евразии. Вместе с тем, надо отметить, что впервые в истории произошло разделение на два направления развития производящего хозяйства: оседлое земледелие и подвижное скотоводство, возникшее в энеолите как инструмент освоения новых территорий.

Естественно, встает вопрос – как и откуда появились скотоводы в степи Евразии? Или эта новация, возникшая здесь, внутри степного пространства? В истории были попытки связать эту проблему с древними индоариями [9], однако эта проблема оказалась настолько запутанной, что вряд ли можно что-то прояснить в наше время [12]. Более результативно обратить внимание на известные факты. Ближайшие к степному евразийскому поясу территории на западе достаточно убедительно представлены поселениями земледельческой культуры Триполье-Кукутени, на юге – Джейтун, земледельческие культуры и нижние слои Алтын-Депе в Туркмении. Однако в истории нет примеров, чтобы земледельцы по собственному желанию бросили свои поселения и превратились в скотоводов, осваивающие новые территории. Известно, что каждый из двух основных типов древнего хозяйства был связан с определенными территориями рационального использования, то есть, природная среда способствовала возникновению и развитию того или иного типа производящего хозяйства в древности. Достаточно много примеров того, что скотоводы пришли в Подонье и Приазовье с востока из заволжских степей в IV тыс. до н. э. Потом стали осваиваться степи в Приднепровье. Эту точку зрения, подтвержденную датами, развивает в своей монографии М. Гимбутас [15].

Мы не касаемся проблемы индоевропейской принадлежности древнейших курганных захоронений евразийских степей. Это особая проблема, которая не является предметом нашего рассмотрения. Задача другая – определить территорию, где начался этот важный в истории Евразии процесс возникновения подвижного скотоводства. Мы пришли к выводу, что обычай курганных погребений возник в центральной части степного пояса, в наиболее засушливой его части не пригодной для древнего земледелия, то есть, на территории степного Заволжья, Южного Урала и территории северо-западной части Казахстана. Очевидно, с этих заволжско-уральских степей и начался в период 4300-4000 лет до н. э. процесс распространения новых форм хозяйственной деятельности. Результатом этого являлось формирование двух самых ранних энеолитических культур: в западной части степного пояса – Древнеямной культуры курганных захоронений, со всеми ее территориальными вариантами, а на востоке, удивительно близкая ей по обряду, инвентарю и курганам – Афанасьевская энеолитическая культура. Продвижение на восток не вызвало трудностей, здесь была масса пригодных для скотоводства пустующих земель. Сложнее шел процесс освоения западных территорий.

Процесс начала сложения в степях производящего хозяйства в форме подвижного экстенсивного скотоводства как основы, сопровождался другими исторически важными процессами. Мы имеем в виду такую важную новацию как начало освоения горного дела, мест добычи полиметаллических руд, начало бронзолитейного производства, возникновение горно-металлургических центров на Урале, в Казахстане, Саяно-Алтае, которые наряду с подвижным скотоводством стали важным достижением эпохи начала производящего хозяйства на территории степей Евразии [13].

Очевидно в то время (энеолит, ранняя бронза) сложились два основных типа подвижного скотоводства: ограниченное кочевание по определенной территории и система сезонного яйлажного скотоводства в горных местностях, которое, возникнув в древности, продолжает существовать в настоящее время. Надо иметь в виду, что продвижения скотоводческой культуры проходили в полиэтничной среде местного населения, которое не составляло единого целого, о чем свидетельствуют археологические материалы, известны по грунтовым погребениям в вытянутом положении умерших. На пространстве степей сложилось несколько археологических культур конца энеолита и ранней бронзы: Афанасьевская и Каракольская в Горном Алтае, Окуневская на Енисее, Ирменская, занимавшая значительную территорию Приобья в Сибири. В Европейской части огромную территорию юга России занимали группы населения, известные по археологическим памятникам Древнеямной и других археологических культур. На рубеже IV-III тыс. до н. э. курганные захоронения занимали значительную территорию степного пояса Евразии, левобережного Приднепровья, степных территорий и гор Центральной Азии.

Особенностью раннего периода палеометаллической эпохи было сосуществование археологических культур двух типов по обряду захоронения – курганные и традиционные в грунтовых ямах с вытянутым положением умерших. Так в европейской части, наряду с широко распространившимися вариантами древнеямной курганной культуры, известны памятники других археологических культур. Процесс распространения курганных захоронений, как и культур подвижного скотоводства, был не простым. В Азиатской части, наряду с афанасьевской, возникают новые культуры, как, например, Ботайская культура скотоводов [2], самуськая культура металлургов [7] с комплексом предметов палеометаллического периода. Горное дело и развитие металлургии, требующее определенных высоких знаний, распространение продукции металлургического производства, стало наряду со скотоводством вторым важным фактором революции производящего хозяйства. Оно способствовало возникновению первых дорог вдоль степного пространства Евразии и использование колесного транспорта. Способствовало организации степного пространства и его границ.

Особенно активными были продвижения скотоводов на Запад и Север Центральной Европы, что хорошо прослеживается по распространению групп курганов, их исследование в разное время и установление хронологии. Первая волна продвижения носителей курганных захоронений в конце IV тыс. до н. э. отмечена в Приднестровье и на юго-западе к низовьям Дуная и на север Балкан (рисунок 1).

Вторая волна продвижения скотоводов-носителей культуры курганных захоронений отмечается на рубеже IV-III тыс. до н. э., она была в северо-западном направлении, так называемая «Курганная цивилизация» как ее называла М. Гимбутас. Появляются группы курганов по Дунаю, на территории современной Венгрии, далее к северу-западу на Висле, Одере, до восточной Прибалтики и территории современной южной и восточной Швеции, где имеются курганы скотоводов эпохи бронзы [15]. Отмечается, что скотоводы, как правило, занимали открытые степные участки и селились на них. Таким образом, в середине III тыс. до н. э. наметилась естественная граница между носителями двух формирующихся древних протоцивлизаций. Она, отмеченная распространением курганов, в середине III тыс. до н. э. проходила от юго-восточной Скандинавии на юг через восточную Прибалтику, частично по Висле, среднему Дунаю, далее по низовьям Днепра и к Черному морю.

Революция перехода к производящему хозяйству в степной Евразии носила многоэтапный характер. Ясно, что основой ее было скотоводство, которому принадлежала культурообразующая роль. Вместе с тем, на тех же территориях продолжался процесс развития жившего там населения по принципу, так называемого, черезполосного проживания в восточной части и частично центральной Европе, в энеолите и ранней бронзе.

Изменения хозяйственной основы, новаций, естественно приводили к изменениям в мировоззрении. Мир человека, начавшийся с палеометаллической эпохи, изменился. Разрушались старые представления об окружающем мире, что кардинально отразились на характере погребений, устройстве погребальных сооружений. Курганы, появившиеся в IV тыс. до н. э. в Евразийских степях, стали своего рода характерными символами степного евразийского пространства и той революции в древней экономике, образе жизни, культуре и мировоззрении людей. Так было положено начало цивилизационному развитию, которое всегда является результатом производящего хозяйства.

Основные выводы. В результате проведенных исследований установлено, что переход к производящему хозяйству в степной Евразии начался в конце IV тыс. до н. э. с распространением впервые в степном Евразийском поясе подвижного скотоводства. С этими историческими событиями связано возникновение курганов с останками погребенных в скорченном положении с подогнутыми руками и ногами.

Авторы пришли к выводу, что распространение подвижного скотоводства знаменовало собой начало второго этапа «неолитической революции» производящего хозяйства на евразийском пространстве. Возникновение в степях и горных долина Евразии производящего хозяйства привело к разделению на два направления: оседлое земледелие и подвижное скотоводство.

Подвижное скотоводство и вместе с ним, курганные захоронения возникли на местной основе под влиянием объективного естественноисторического закона влияния природной среды на исторические процессы. Наиболее вероятно, что это произошло в центральной части степного пояса, ограниченного нижним Заволжьем, Южным Уралом и Северо-Западным Казахстаном.

Связанная со скотоводами «курганная культура» распространилась вдоль степей на восток – Афанасьевская культура, и на запад – Древнеямная культура Восточной Европы IV тыс. до н. э.

Установлено, что в конце IV нач. III тыс. до н. э. отдельные группы «скотоводческой цивилизации» продвигались на Запад, на территории земледельческих культур центральной Европы, занимая, как правило, степные ниши и не занятые земледельческие территории на севере Балкан, в низовья Дуная, и на северо-западе по Висле, в восточной Прибалктике и юго-восток Скандинавии, где имеются курганные захоронения.

Список литературы

1. Городцов В.А. Культура бронзовой эпохи средней России // Отчет Российского исторического музея в Москве за 1914 г. М., 1915. С. 3-18.

2. Зайберт В.Ф. Ботайская культура. Алматы: «Қазақпарат», 2009. 576 с.

3. Ламберг-Корловски К., Саблов Дж. Древние цивилизации: Ближний Восток и Мезоамерика / пер. А.А. Пономаренко, И.С. Клочкова. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1992. 394 с.

4. Ллойд С. Археология Месопотамии / пер. Я.В. Василькова, И.С. Клочкова. М.: ГРВЛ, 1984. 280 с.

5. Массон В.М. Поселение Джейтун (проблема становления производящей экономики) / МИА №180. Л.: Наука, 1971. 209 с.

6. Массон В.М. Первые цивилизации. М.: Наука, 1989. 268 с.

7. Матющенко В.И. Самусьская культура // Из истории Сибири, вып. 10. Томск: ТГУ, 1973. 226 с.

8. Теплоухов С.А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края (в кратком изложении) // Материалы по этнографии. 1929. Т. I, Вып. 2. С. 41-62.

9. Сафронов В.А. Индоевропейские прародины. Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1989. 402 с.

10. Степи Евразии как пространство цивилизационного развития (вопрос методологии археологии и древней истории) / А.И. Мартынов // Степи Северной Евразии. Оренбург, 2012. С. 476-479.

11. Чайлд Г.У истоков европейской цивилизации / пер. с англ. М.Б. Свиридовой-Граковской, Н.В. Ширяевой, М.: Изд-во иностранной литературы, 1952. 466 с.

12. Чайлд Г. Арийцы. Основатели европейской цивилизации / пер. с англ. И.А. Емеца. М.: Центрополиграф, 2007. 270 с.

13. Черных Е.Н. Каргалы. Т.V: феномен и парадоксы развития; Каргалы в системе металлургических провинций; Потаенная (сакральная) жизнь архаичных горняков и металлургов / Сост. и науч. ред. Е.Н. Черных. М.: Языки славянской культуры, 2007. 200 с.

14. Энеолит СССР / Отв. ред. В.М. Массон, Н.Я. Мерперт; авт. В.М. Массон, Н.Я. Мерперт, Р.М. Мунчаев, Е.К. Черныш. М.: Наука, 1982. 359 с.

15. Marija Gimbutas. The first wawe of Eurasian pastoralists into copper age Europe // The journal Indo-European studies. № 4. 1980. Pp. 277-338; Pp. 352-401.

16. V. Gordon Childe Progress and archaeology (L: Watts & Co). 1944. 127 p.