ПАСТБИЩНОЕ ЖИВОТНОВОДСТВО И СПЕЦИФИКА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ
PASTORALISM AND SPECIFIC NATURE OF STATE ORGANIZATION OF THE GOLDEN HORDE
Т.С. Жумаганбетов
T.S. Zhumaganbetov
Актюбинский региональный государственный университет им. К.Жубанова
(Казахстан, 030000, г. Актобе, пр. братьев Жубановых 263)
Aktobe Region State University
(Qazaqstan, 030000, Aktobe, Brs. Zhubanov str. 263)
e-mail: ts888@mail.ru
В данной статье рассматриваются вопросы экономики Золотой Орды. Роль животноводческой отрасли в формировании государственных органов управления. Роль торговли, земледелия и городских центров как факторов высокой эффективности экономики данного государства.
Issues of the Golden Horde economy are reviewed in this article. The role of the live – stock breeding branch in formation of state management organs. The role of trade, arable farming and town centers, as of the factors of high efficiency of this state’s economy.
Характеристика явления. В исторической науке и в теории государства на пространстве бывшего СССР до 90 гг. ХХ в. сложилось стереотипное понятие термина «кочевое государство» как объединения степных кочевников, перемещающихся из одной территории в другую. При этом в понятие «кочевник» многие исследователи, не знакомые со спецификой хозяйственного явления, вкладывали смысловое содержание «бродячие». В качестве примера перемещающихся социумов приводили историю хунну и гуннов, печенегов и огузов-торков, половцев и др.
Не вдаваясь в спорность приведенной гипотезы, отметим, что понятие «кочевые скотоводы» включает в себя два взаимоисключающих для историко-правовой науки понятия. В современной теории государства считается установленным, что наличие у объединения административно-территориальной структуры является одним из основных признаков государства [5]. Идея «государства» без территории, которое еще перемещается в пространстве, исключает наличие государственной организации у подобного социума, в частности – у номадов.
Но что делать с многочисленным историческим материалом о средневековых объединениях скотоводческих народов, где повествуется о правителях, законах и др. моментах, демонстрирующих признаки развитых государственных отношений.
Мы считаем, что корень проблемы кроется в неправильном понимании существа явления «кочевое скотоводство», буквально переведённого в своё время из латинского термина «номады». У людей, далеких от проблем номадизма (особенно это чувствуется у отдельных теоретиков права), закрепилось представление, что кочевники-скотоводы образуют сообщества, которые круглогодично кочуют по пустым, незанятым пространствам, а вследствие каких-то незначительных причин могут легко мигрировать на новые степные пространства. Вследствие всего этого возникло мнение, что «говорить о государственных институтах власти у кочевников весьма проблематично, ибо у них не было территориального подхода к институтам власти» [1], т.е. представления о принципе территориальности отсутствуют. Развитие этнографии и этнологии как в нашей стране, так и за рубежом к 60 гг. ХХ в., изменили представления ученых о характере и содержании номадизма. Результаты исследований советских, казахстанских и зарубежных специалистов по номадизму и особенно проблематике, связанной с типологией скотоводства, опровергли примитивные, однобокие представления о хозяйстве степных народов. Известные этнологи и специалисты в этой области Н.Э. Масанов и другие в своих работах показали, насколько понятие «кочевое скотоводство» неточно и размыто [6]. На данный момент можно с уверенностью отметить, что прежняя трактовка исторических терминов изжила себя. Скотоводство в аридной зоне Евразии насчитывает десятки типологических различий и оттенков, синтезируя в себе различные формы животноводства и земледелия, а также ремесла, торговлю, охоту, рыболовство, собирательство, т.е. все стороны докапиталистического аграрного хозяйства.
Исследователи теории государства, выдвигая стереотипные тезисы о характере объединений номадов, не берут в расчет, что во все времена (в том числе и в средневековье) политическая, публичная власть, вне зависимости от того, кто основал государство - земледельцы или скотоводы, с определенного периода начинает развиваться по своим внутренним законам, порой действуя разрушающе на те хозяйственные условия и социальные устои, которые и породили эту власть. Такой пример мы наблюдаем на заключительном этапе истории Золотой Орды, и таких примеров в истории планеты предостаточно.
Все эти факты заставляют нас по-другому обозначить явление номадизма. Мы предлагаем вернуться к по-настоящему научному определению этого хозяйственного явления – «пастбищное животноводство», так как это предлагали В.Ф. Шахматов [8], О.Р. Назаревский [7] и др. Возвращение в исторической науке к первоначальному «сельскохозяйственному» понятию позволит показать все многообразие такой категории, как номадизм. Оно позволит отделить скотоводов от многих других бродячих этнических и социальных групп нашей планеты, позволит исследователям этого явления и этого периода точнее определить характерные особенности хозяйственного строя золотоордынского общества и государства, а также и других тюрко-монгольских социумов средневековья.
Мы в предыдущих работах неоднократно отмечали, что характеризуем данный способ существования людей в заданных природой ландшафтно-климатических условиях гораздо шире, чем это предусматривается в гипотезе этнографов о «хозяйственно-культурных типах». По нашему мнению, основанному на широком круге исследований, степное общество для сохранения окружающей природной среды, от которого оно остро зависит, создаёт особую многоуровневую социальную организацию для бережного хозяйственного использования, находящегося в их владении, аридного пространства с разнообразными ландшафтными нишами. Для этого все социумы аридной зоны централизованно, через систему потестарных институтов организуют систему сезонных перемещений большого количества скота и людей. Однако перекочевывают не все, а только верхушка общества, наиболее богатая часть. При этом, большая часть общества (от 75 до 90% социума), не имеющая для перемещения достаточного количества голов и видов животных, остается на месте. Это обстоятельство – ещё один существенный аргумент, чтобы отказаться в дальнейших научных исследованиях от термина «кочевое скотоводство». По нашему мнению, пастбищное животноводство лишь часть другого более широкого явления, которое получило в современной этнологической и исторической научной литературе обобщающее название «номадный способ производства». Настало время, когда нужно выйти за рамки узкой трактовки этого определения, сформулированного этнологами.
Характеристика хозяйства. В середине XIII в. вся гигантская территория улуса Джучи в ландшафтном отношении подразделялась на лес, лесостепь, степь, полупустыни, зону пустынь, среднеазиатские оазисы, предгорья и горные территории. На Нижней Волге, в Южном Приуралье вследствие значительной трансгрессии Каспийского моря в XIV-XV вв. анклавами среди степного пространства можно было наблюдать частое сочетание оседлого и скотоводческого хозяйства.
Таким образом, область влияния политической организации Золотой Орды органично включала в себя как аридные, так и гумийдные регионы и не менее значимые в экономическом плане земледельческие оазисы. Оба вида аграрных социумов находились в контакте и в глубоком хозяйственно-культурном взаимодействии.
В климатическом плане продолжается период гумизации западной части аридной зоны континента, сопровождаемый постепенным похолоданием.
В отношении других, не животноводческих, отраслей этой аграрной экономики мы считаем, что определение «сопутствующие хозяйственные подуклады» также изжило себя. История средневековых т.н. номадных обществ кимеков, кок-тюрков, огузов, монголов показала закономерный и логичный характер таких сфер деятельности «номадов» как земледелие, ремесло, промыслы, торговля и, как следствие, – возникновение средневековых городов как в ареале Степи, так и в приграничных зонах контактов. Военно-политическая деятельность «номадов», связанная с формированием обширных империй, полностью размывает границы между экономикой Степей и экономикой «чистых» земледельцев.
Золотоордынцы в хозяйственном плане не создали ничего нового. Даже наоборот, они следовали в политических и административных реформах логике степной экономики. Территория Золотой Орды окончательно оформилась после Западных походов монголов, т.е. к 1242 году. Последующие реформы хана Бату продиктованы логикой оптимального управления приобретёнными территориями [3]. Мы знаем, что государство объединяло как скотоводческие, так и земледельческие районы. Однако основная территория государства включала в себя степную полосу, а это подразумевало, что знать, участвующая в управлении, были выходцами из скотоводческих социальных групп. Представители из земледельческо-торговых кругов золотоордынского общества играли в политической жизни дополнительную роль, но назвать ее второстепенной также нельзя. Это связано с тем, что степень экономической эффективности этого сектора экономики была выше животноводческой отрасли экономики Золотой Орды.
Известно стремление ханов Бату и Берке увеличить роль торговли. Они понимали, что торговля и торговые пути способны консолидировать золотоордынское общество, ускорить его формирование как в территориальном плане, так и в плане интеграции различных по развитию родоплеменных групп. Ханы осознавали, что без торговли их огромные сокровища, накопленные во время военных походов, обесценивались.
Политической базой власти ханов и др. знати были скотоводы, они же были основной военной силой. Из-за этого власть повышенное внимание уделяла вопросам обустройства скотоводческой части населения государства.
Земельные отношения и хозяйственная система Золотой Орды сложились в первой половине 40 гг. XIII в. и были закреплены в административной системе государства в результате реформы хана Бату.
Проанализируем территории внутренних улусов-уделов с точки зрения пастбищного животноводства. Они в точности отражают сложившуюся до них систему скотоводческого хозяйства и обязательно примыкают к оседло-земледельческим округам. Так, территория удела Орда-Эржена – Прииртышье занимает пастбища кимеков. Разгром политического центра рода кимек и др. племён не отразилось существенно на процессе хозяйствования. Полководцы империи Ляо подчинили, но не уничтожили кимекские племена и западнее р. Иртыш не проникали. Кимеки подпали под политическую власть кыпчакских ханов и сведений о значительных миграциях этих племен нами не зафиксировано. Хозяйственная территория, внутренние, сезонные миграции племен Сары-Арки не изменились. Летние пастбища так же располагались в бассейне реки Иртыш, а летние– на северных берегах озера Балхаш и в северной части Чу-Талаского междуречья.
Территория удела улусбека Шейбана: полоса тургайской степи от Западной Сибири через современный Северный, Центральный и Южный Казахстан до берегов Сырдарьи очень напоминает локализацию кыпчакских племён в конце существования Кимекского каганата.
Территория Мангытской Орды от Волги до Северного Приаралья и низовьев Сырдарьи в предыдущее время принадлежала западным огузам, которые составляли отдельную провинцию государства сырдарьинского ябгу и управлялись наместниками ябгу – коль-иркинами. В данном регионе ещё с древности локализовались автономные объединения равнинных скотоводов: савроматы, сарматы, аланы и т.д.
Ханский домен в деталях повторяет хозяйственную территорию Хазарского каганата с сезонной миграцией между средним (пастбища теплого времени года) и нижним (пастбища холодного времени года) течением Волги и Дона в окружении тюркоязычных, славянских и финно-угорских племён.
Уделы Тукай-Тимура, Берке и Ногая в целом отражают хозяйственные территории Белой и Чёрной Кумании, т.е. месторасположение кыпчаков домонгольского периода [4].
И конечно дело не в том, что монголы в точности копировали хозяйственные территории домонгольского периода. Причина этого в локальных природных зонах, внутри, которых с древности налажена замкнутая система повторяющихся хозяйственных циклов.
У монгольской знати не было политических и иных мотивировок, экономической необходимости существенно перекраивать сложившуюся систему хозяйственных регионов в местных природных нишах. Самих монголов было мало. Их хозяйственный интерес не мог существенно повлиять на территорию и пути сезонных миграций прежних скотоводов. Внутри полиэтнического золотордынского социума исключалась военная конкурентная борьба за хозяйственный простор между большими и малыми родами, поэтому основное внутриполитическое (подчёркиваем, не военное!) соперничество между различными группами джучидской знати разгорелось за обладание и возможность контролировать торгово-земледельческие периферии: Крым, Северопричерноморские города, Северокавказский регион, Сырдарьинские, Среднеазиатские и Восточно-туркестанские города.
В животноводстве появилась возможность шире варьировать пастбищным фондом. Административные границы уделов: юртов и элей, объединяли семьи и рода и формировались на основе их хозяйственных территории.
На низовом уровне в летнее время пастбища занимались по принципу первозахвата между кошами и кошунами. Оставшиеся на весенних пастбищах аулы, которые не смогли создать кошевое объединение, выпасали свой скот на местных локальных пастбищах и занимались различными формами земледелия, в т.ч. ирригационным. Увлажнение климата в этот период позволяло выйти за границы аллювиальных почв и способствовало развитию богарного растениеводства.
В отличие от других периодов пришлые монгольские рода в начальный период завоевания Дешт и Кыпчака предпочитали передвигаться куренями. В хозяйственном плане – это объединение нескольких кошей. Для природной среды это неблагоприятный фактор, но монголы как завоеватели могли забрать под свои нужды самые лучшие маршруты для передвижения к летним пастбищам [2]. Курень – это способ передвигаться с большей степенью безопасности, при этом данная форма хозяйственного объединения, характерная для скотоводов в неспокойные периоды истории, обеспечивала знать в слугах, в пастухах, в охране своих сокровищниц и т.д. Слуги и охранники присутствовали в ставке-орде на постоянной основе, т.е. со своими семьями. Таким образом, носитель местной административной власти, круглогодично был окружен куренем, т.е. гигантским кошем, стадо которого вмещало в себя скот как самой знати, так и обслуживающего персонала.
После установления конструктивных отношений с местной кумано-кыпчакской и канглийской скотоводческой элитой, формирования брачно-семейных конструкций куренной способ постепенно остается в прошлом для простых степняков, но продолжает оставаться актуальным для «чингисидской» и «алтынуруговской» знати.
Отказ от термина «кочевое скотоводство» требует от нас подробнее рассмотреть т.н. «сопутствующие уклады» аридной экономики. Социум этой государственной организации базировалс,я помимо различных видов пастбищного животноводства, на: а) земледелии осёдлом и номадном; б) ремёслах профессиональных и патриархальных; в) торговле оптовой и розничной, международной и внутренней; г) промыслах соляных, охотничьих, горно-проходческий, добыче рыбы и производстве рыбного клея и др.; д) мануфактурной, кожанно-меховой, ювелирной и др. Всё многообразие хозяйственных укладов базировалось в городах и поселениях. Золотоордынские ханы достигли того, что сделали безопасными внутреннюю и во многом внешнюю жизнь государства. Поэтому многие города, построенные в это время, не имели защитных сооружений: валов, крепостных стен.
Таким образом, пространство Золотой Орды стало громадной зоной контактов двух основных аграрных миров того периода. Здесь встретились и мирно сосуществовали животноводческий и земледельческо-торговый уклады жизни. Административно-территориальная структура государства является отражением симбиоза двух аграрных миров средневековья.
Стереотипное представление евроцентристов о том, что степное государство – это общество с огромными стадами животных и «дикими» кочевниками, которое эксплуатирует завоеванные ранее города для улуса Джучи, постепенно остаётся в прошлом. Правители этого государства сами были инициаторами формирования новых караванных дорог и опорных торговых хабов. Они сами со временем стали базироваться только в городах. Отдельные города этого государства по своей территории и численности населявших их людей намного превосходили европейские. Золотая Орда вошла в мировую цивилизацию как страна городов, мир высокой городской культуры, «впитавшая» в себя лучшее ремесленное искусство вассальных народов и поднявшее это искусство на новый высочайший уровень, став образцом для культурного подражания на три века вперед.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: