СТЕПИ, САРАНЧОВЫЕ, ЛЮДИ: ТЫСЯЧА ЛЕТ ВОЙН И ПЕРЕМИРИЙ
THE STEPPES, GRASSHOPPERS, HUMANS: A MILLENNIUM OF WARS AND CALMS
М.Г. Сергеев
M.G. Sergeev
Институт систематики и экологии животных СО РАН, (Россия, 630091, г. Новосибирск, ул. Фрунзе, 11), Новосибирский государственный университет, (Россия, 630090, г. Новосибирск, ул. Пирогова, 2)
Institute of Systematics and Ecology of Animals SB RAS, (Russia, 630091, Novosibirsk, 11 Frunze Str.), Novosibirsk State University, (Russia, 630091, Novosibirsk, 2 Pirogova Str.)
e-mail: mgsergeev@aol.com; mgs@fen.nsu.ru
Характеризуется история взаимоотношений человека и саранчовых в степных экосистемах Евразии на протяжении последнего тысячелетия. Подчеркивается выдающая роль этой группы насекомых в природных степных экосистемах. Обсуждаются причины и последствия массовых размножений саранчовых, особенно стадных.
History of relationships between grasshoppers and humans in the steppe of Eurasia is characterized for the last millennium. Importance of these insects in the natural steppe ecosystems is noted. Causes and consequences of grasshopper outbreaks, especially associated with locusts, are described.
В степных ландшафтах саранчовые могут потреблять значительную часть чистой первичной продукции [3, 7]. Их активность способствует разрушению и быстрейшему возвращению вещества и энергии в круговорот [7]. Объедание саранчовыми листьев также активизирует рост растений [11]. Их деятельность обеспечивает высокую скорость перераспределения вещества и энергии, а присутствие различных видов способствует поддержанию устойчивости экосистем. Следовательно, эти насекомые являются необходимым компонентом травянистых ландшафтов [3, 7, 10]. Вместе с тем активность человека, приводящая к перестройке и деградации природных экосистем, часто благоприятствует резкому нарастанию численности отдельных видов, которые могут становиться вредителями.
Яркая характеристика негативных последствий налетов стай саранчи (почти наверняка – знаменитой пустынной саранчи – Schistocerca gregaria) дана в Ветхом Завете. Изображения этих насекомых как врагов человека сохранились в гробницах времен Древнего Египта (очевидно, также пустынная саранча), а в Древнем Китае примерно в ту же эпоху назначались специальные люди, ответственные за противосаранчовые работы (скорее всего – против не менее знаменитой перелетной саранчи – Locusta migratoria).
Первые указания в русских летописях на массовые размножения саранчовых в степях относятся к 1008 г. [1]. Скорее всего, описывается резкий подъем численности итальянской саранчи, или пруса (Calliptamus italicus). В XI в. нашествия саранчовых отмечались еще и в последнее десятилетие. Во время последующего длительного глобального похолодания – так называемого малого ледникового периода – вспышки массового размножения саранчовых были довольно редкими. Однако в XVII в. зафиксировано уже 11 лет со вспышками, а в XVIII в. их было не менее девяти. На протяжении XIX в. массовые размножения этих насекомых происходили в разных районах Российской Империи, в первую очередь в степных регионах. Не меньше проблем было и в XX в., когда массовые размножения саранчовых охватывали огромные территории бывшего СССР [4]. И снова основным вредителем была итальянская саранча.
Прус — массовый вид полупустынь и степей, широко распространенный от запада Средиземноморья до степей Кулунды и аридных регионов Северо-Западного Китая и время от времени дающий вспышки массового размножения [2]. На севере этот вид достигает центральных районов Европы, где встречаются его очень разреженные популяции, и лесостепной зоны Западной Сибири. На юге он довольно широко расселен по северному побережью Средиземного моря, а также на юго-западе Азии. Массовые размножения итальянской саранчи описываются по крайней мере со второй половины XIX в., хотя, очевидно, они происходили и в предыдущие столетия. Первая попытка очертить основные районы её возможной вредоносности была предпринята И.Н. Филипьевым [9]. На опубликованной им карте эти районы изображены в виде довольно широкой полосы, тянущейся от Днестра до Кулундинской степи и занимающей всю степную зону вместе с южной частью лесостепи. Накопленные к настоящему времени данные как о распределении популяций итальянского пруса в межвспышечные периоды, так и о размещении основных очагов его массовых размножений в общем виде подтверждают заключения, сделанные акридологами еще в начала XX в.: главные области, в пределах которых этот вид постоянно присутствует во всех пригодных для него ландшафтах и заметен даже в годы депрессии и где в период подъема численности формируются огромные кулиги и стаи, приходятся на полупустыни и примыкающие к ним очень сухие степи. Менее заметна полоса, лежащая севернее и соответствующая главным образом типичным и, в меньшей степени, северным частям сухих степей. В ней итальянская саранча в годы депрессии также распространена во всех подходящих местообитаниях, но уровень ее плотности, как правило, очень низок. В промежутках между вспышками этот вид заселяет не только разнообразные природные местообитания, не менее обычен он и в агроландшафтах, особенно на залежах и перевыбитых пастбищах [2]. В отдельные годы здесь также могут формироваться мощные вспышки массового размножения. Общий тренд таков: чем дальше от зоны полупустынь располагаются популяции итальянской саранчи, тем реже происходят и тем менее масштабны подъемы ее численности.
Важно, что прус предпочитает поедать разнообразные двудольные растения: в степях это главным образом полыни, прутняк и тысячелистники. При недостатке двудольных или их непригодности в качестве пищи итальянская саранча переключается на однодольные и может наносить существенный ущерб зерновым. Личинки при высокой плотности образуют скопления – кулиги, плотность особей в них может значительно превышать 2000 экз./м2. Средняя же плотность обычно ниже – от 200 до 400 особей. При массовой линьке из одного возраста в другой площадь, занимаемая каждой кулигой, может возрастать в несколько раз. Активные миграции стай пруса начинаются примерно на десятый день после окрыления. Дальность перелетов стай сравнительно невелика – обычно в пределах первых сотен километров.
Кроме пруса, в степных регионах время от времени происходят массовые размножения нестадных саранчовых, в первую очередь сибирской (Gomphocerus sibiricus), белополосой (Chorthippus albomarginatus s.l.) и крестовой кобылок (Arcyptera microptera), а также крестовичек (Dociostaurus) и некоторых других видов. Подобные насекомые могут вредить как полям, так и пастбищам. Важно, что почти все они трофически связаны со злаками. Так, в 1920-1921 гг. значительные пространства на юге Сибири были охвачены вспышкой сибирской кобылки [8], а в 1925-1933 гг. в степных районах произошло массовое размножение комплекса нестадных саранчовых [5]. В конце 1950-х гг. в результате освоения целинных земель проблема вредоносности большинства видов нестадных саранчовых (как и пруса) перестала быть актуальной, поскольку плужная распашка и боронование, как правило, приводят к гибели основной массы кубышек. Только в последнее десятилетие XX в. ситуация вновь стала крайне напряженной, но спектр потенциальных вредителей в степных регионах несколько изменился: по неизвестным нам пока причинам во второй половине XX в. утратила хозяйственное значение сибирская кобылка [6].
Новый подъем численности саранчовых в степях Евразии начался в 1992 г. и достиг беспрецедентного уровня в последние годы XX в., перекрыв все рекорды по заселенности саранчой как в Казахстане, так и в России. В степях и полупустынях Евразии наиболее благоприятные условия для нарастания численности саранчовых, в том числе стадных, возникают после нескольких засушливых лет, особенно когда в мае и начале июня тепло и сухо. В подобной обстановке резко снижается смертность на эмбриональном уровне (т. е. в кубышках) и у личинок младших возрастов. Сырая и прохладная весна – самое подходящее время для широкого распространения возбудителей заболеваний и паразитов, таких как бактерии и грибы. Другие причины связаны с социально-экономическими и политическими переменами на территории бывшего СССР. Фактически была разрушена общая система защиты растений. Отсутствовали какие-либо межгосударственные механизмы координации усилий не только в области мониторинга популяций возможных вредителей, но и в организации собственно управления этими популяциями. Социально-экономические изменения в странах СНГ привели к существенному изменению в характере землепользования: значительные площади ранее распахивавшихся земель ушли под залежи, исключительно благоприятные для развития многих саранчовых.
С 1992 г. область, в пределах которой численность пруса была очень высокой, расширялась, главным образом на восток. С 1996-1997 гг. вспышка охватила восточную половину Казахстана, а на юге Западной Сибири резкий подъем численности начался в 1999 г. Хотя в начале XXI в. неблагоприятные погодные условий обусловили снижение численности в большинстве популяций и в целом современная ситуация может быть охарактеризована как относительно спокойная, тем не менее в ряде районов отмечаются локальные кратковременные подъемы численности пруса либо местные популяции не «уходят» в глубокую депрессию, а остаются в состоянии рецессии, когда их плотность остается довольно высокой (часто – для имаго – на уровне 0,5-1,5 экз./м2). Соответственно, при благоприятных погодных условиях репродуктивный потенциал многих региональных популяций вида может быть реализован полностью или почти полностью. Все это означает, что опасность формирования очень серьезных вспышек массового размножения итальянской саранчи очень велика в пределах всей области ее обитания. Кроме того, за последнюю четверть века в годы с дефицитом влаги отмечались подъемы численности нестадных видов – белополосой и чернополосой (Oedaleus decorus) кобылок на степном юге Западной Сибири, и комплекса саранчовых – в степях юга Средней и Восточной Сибири. В начале XX в. в степях Предкавказья фиксировались периодические залеты перелетной саранчи из ее обычных гнездилищ – тростниковых займищ и восстановление популяций другого стадного вида, а именно мароккской саранчи (Dociostaurus maroccanus).
Эруптивный характер динамики большинства видов саранчовых, формирующих вспышки массового размножения в степных ландшафтах, определяет всю сложность ситуации. Характер подъемов в общем виде детерминируется сочетанием различных природных и антропогенных факторов. Несмотря на то, что на протяжении десятилетий проводились разнообразные исследования, до сих пор не ясно, какие изменения условий и внутрипопуляционные перестройки приводят к развитию вспышки. Гипотезы предлагались и предлагаются самые разные – от определяющей роли циклов солнечной активности до сложных гормональных эффектов, проявляющихся в случайных скоплениях особей. Очевидно, что характер динамики разных видов саранчовых тесно связан с изменениями других компонентов экосистем, в том числе их паразитов и хищников, особенно насекомых и птиц [2]. При этом несомненно, что изменение характера воздействия человека на экосистемы во многих случаях также является своего рода инициатором (и даже провокатором) вспышки [2].
Мы недооцениваем степных саранчовых и не уделяем им достаточного внимания. Со стратегической точки зрения необходимо тщательное эколого-географическое изучение популяционной динамики всех видов, стадных и нестадных. Система управления популяциями этих насекомых должна быть ориентирована не на подавление вспышки саранчовых, а на ее предупреждение. Должна быть разработана самостоятельная стратегия регулирования численности нестадных саранчовых с учетом специфики степных ландшафтов. Нужно изменить и сами сельскохозяйственные технологии, в том числе необходимо формирование экологически обоснованной структуры агроландшафтов и обоснование мероприятий по ускорению процессов восстановления степных экосистем на залежных землях.
Без саранчовых, судя по всему, степные ландшафты функционировать нормально не могут. Если мы хотим их сохранить (даже исходя из необходимости решения таких "корыстных" задач, как обеспечение продовольствием), то мы должны сохранить и разнообразие саранчовых, деятельность которых ускоряет перераспределение вещества и энергии и способствует сохранению устойчивости на ландшафтном уровне. Хотя мировой опыт показывает, что человек способен полностью уничтожить даже стадные виды саранчовых, тем не менее в подавляющем большинстве случаев деятельность человека в степных ландшафтах – перевыпас скота, увеличение залежных земель, создание придорожных полос – способствует формированию вспышек массового размножения. Таким образом создается частично замкнутый круг, который необходимо разорвать, а сделать это можно сделать не только путем разработки изощренных методов воздействия на популяции саранчовых, но и путем оптимизации отношения саранчовых и человека.
Исследование выполнено при частичной финансовой поддержке РФФИ (16-04-00706) и программы ФНИ государственных академий наук на 2017–2019 гг., проект VI.51.1.7 (0311-2016-0007).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: